Чеченский синдром приобрел я не в мирное время
Сравнительно недавно в военной психиатрии появился новый диагноз – «чеченский синдром». Но подобное заболевание не возникло из ниоткуда. Ранее такой синдром называли афганским, а до этого – вьетнамским. На сегодняшний день отмечается, что все бойцы, которые прошли не только чеченскую кампанию, но и побывавшие в любых других горячих точках, в большей или в меньшей степени страдают от этого заболевания.
Не случайно в 2001 г., согласно указу Президента России, в нашей стране появилась новая армейская должность – военный психолог, которая является обязательной для каждого полка.
Реалии современного мира
Вступление в 21 век сопровождалось большими надеждами человечества. Люди верили в быстрое развитие медицины, различных компьютерных технологий, а также новейших способов улучшения и облегчения жизни. Однако, как показывает практика, несмотря на бурное развитие технологий, все большее количество жителей нашей планеты страдает от появляющихся новых недугов, в числе которых находятся ранее неизвестные расстройства психической и нервной системы.
Чем же вызвано распространение таких диагнозов? Это неблагоприятная политическая, криминальная, а также военная ситуация, которая наблюдается в мировом сообществе. Именно она и является незаменимой средой, дающей толчок к развитию подобных заболеваний.
Даже при высокой степени устойчивости психики люди переживают за свою страну и семью. Волнуются они и за знакомых, попавших в тяжелую жизненную ситуацию. А в последнее время психологи все чаще отмечают наличие такого диагноза, как «синдром войны». Причем подобное заболевание не обходит стороной самые разные континенты нашей планеты. В медицине подобный синдром квалифицируют как ПТСР, или посттравматическое стрессовое расстройство. Своим широким распространением заболевание обязано нестабильному военному положению в мире.
Кто страдает от синдрома войны?
Среди пациентов психотерапевтов можно встретить не только тех людей, которые принимали непосредственное участие в военных действиях. К специалистам нередко обращаются семьи, а также близкие люди, переживающие за судьбу родного им человека, вернувшегося из горячей точки.
От подобного синдрома страдают и обычные люди, которым пришлось насмотреться на жестокость войны и пережить ее. Это и мирное население, и волонтеры, и медики.
Причины возникновения
Синдром войны является следствием нахождения человека в острой стрессовой ситуации. Это события, которые выходят за пределы имеющегося у него жизненного опыта, оказывающие слишком большую нагрузку на эмоциональные и волевые составляющие психики.
Симптомы этого заболевания проявляются, как правило, моментально. Однако порой человек на протяжении некоторого периода не замечает имеющихся у него признаков психического расстройства. Это происходит в связи с блокированием мозгом нежелательных моментов воспоминаний. Но проходит определенное время, и вернувшиеся с войны люди уже не могут не заметить все более активно проявляющихся симптомов, которые являются отставленной реакцией на чрезвычайное происшествие.
Продолжительно длящийся синдром не позволяет человеку нормально адаптироваться в уже подзабытой для него мирной жизни и способен вызвать чувство ненужности, непонимания и социального одиночества.
Немного истории
Упоминания о заболевании, которое было вызвано сильнейшими стрессовыми ситуациями, найдены в записях первых лекарей и философов Древней Греции. Подобные явления имели место у римских солдат. Симптомы посттравматического стресса очень подробно описывали в своих трудах Геродот и Лукреций. Они отмечали, что солдаты, которые прошли войну, были раздражительны и тревожны. Кроме того, у них постоянно повторялись воспоминания о пережитых ими наиболее тяжелых моментах сражений.
И только в 19 в. были проведены научные исследования ПТСР, после которых все проявления патологии, а также ее клинические симптомы систематизировали и объединили в один синдром. Сюда отнесли:
– повышенную возбудимость;
– стремление ухода от ситуации, напоминающей о травмирующем событии;
– высокую предрасположенность к агрессии и к спонтанным действиям;
– фиксацию на ситуации, приведшей к травме.
Для 20 в. характерны различные природные и социальные катаклизмы, а также войны. Все это предоставило медицине обширное поле для исследований психологической патологии, в числе которых находится и посттравматический синдром.
После Первой мировой войны немецкими психиатрами был отмечен ПТСР у ветеранов, симптомы которого с годами еще более усиливались. Эхо войны отзывалось в них состоянием постоянной тревоги и нервозности, а также ночными кошмарами. Все это измучивало людей, не давая им спокойно жить.
Посттравматический стресс, полученный в ходе военного конфликта, специалистами изучался на протяжении не одного десятилетия. При этом обширный материал для таких исследований предоставила не только Первая, но и Вторая мировая война. В те годы различные авторы называли симптомы подобного расстройства по-разному. Такой диагноз звучал в их трудах как «военная усталость» и «военный невроз», «боевое истощение» и «посттравматический невроз».
Впервые систематизация подобных симптомов была составлена в 1941 г. Кардинером. Этот психолог назвал подобное состояние «хроническим военным неврозом» и развивал в своих трудах идеи Фрейда, высказывая мнение о том, что неспособность к адаптации в мирных условиях возникает из-за центрального физионевроза, имеющего физиологическую и психологическую природу.
Окончательная формулировка трактовки ПТСР была сделана в 80-х годах прошлого столетия, когда в результате многочисленных исследований был собран богатый материал по этой проблеме.
Особый интерес к данной области исследований вновь проявился по окончании войны во Вьетнаме. Практически 75-80 % из общего числа американских военных, принимавших участие в боевых действиях, легко адаптировались в мирных условиях.
Война не ухудшила их физическое и психическое здоровье. Но 20-25 % солдат не смогли справиться с последствиями пережитого стресса. Люди с синдромом войны часто заканчивали свою жизнь самоубийством и совершали акты насилия. Они не могли найти общий язык с окружающими и наладить нормальные отношения на работе и в семье. С течением времени подобное состояние только ухудшалось, хотя внешне человек казался достаточно благополучным. Какие же симптомы указывают на то, что у бывшего солдата присутствует вьетнамский, чеченский или афганский сидром?
Навязчивые воспоминания
Это один из специфических системообразующих признаков чеченского синдрома. Человека сопровождают навязчивые воспоминания о каком-либо травмирующем событии, для которых характерно возникновение необычайно ярких картинок из прошлого, имеющих отрывочный характер. При этом появляется ужас и тревога, тоска и беспомощность. По своей эмоциональной силе подобные чувства не уступают тем, которые пережил человек на войне.
Такие приступы сопровождаются различными нарушениями в работе вегетативной нервной системы. Это может быть повышение артериального давления и усиление пульса, появление обильного холодного пота, сбои сердечного ритма и т.д.
Порой эхо войны откликается так называемой флешбэк-симптоматикой. Пациенту кажется, что прошлое словно врывается в его нынешнюю мирную жизнь. Такое состояние сопровождается иллюзиями, которые являются патологическими восприятиями существующих в действительности раздражителей. При этом чеченский синдром проявляется тем, что пациент способен услышать крики людей, например, в стуке колес или различить силуэты врагов при виде сумеречных теней.
Однако бывают и более тяжелые случаи. Симптомы чеченского синдрома при этом выражаются одновременно в слуховых и зрительных галлюцинациях. Больной, например, может видеть уже погибших людей, слышать их голоса, ощущать дуновение горячего ветра и т.д.
Флэшбек-симптоматика проявляется в повышенной агрессивности, импульсивных движениях и попытках суицида. Наплывы галлюцинаций и иллюзий часто возникают в результате нервного перенапряжения, употребления наркотиков или алкоголя, длительной бессонницы или вовсе не имеют видимых причин. Аналогичны этому и сами приступы, во время которых проявляются навязчивые воспоминания. Очень часто они возникают спонтанно, но порой их развитию способствует встреча с тем или иным раздражителем, который является своеобразным ключом-триггером, приводящим к напоминаниям о катастрофе. Это могут быть характерные запахи и звуки, тактильные и вкусовые ощущения, а также любой предмет, знакомый по трагическим событиям.
Избегание всего, что напоминает о стрессовой ситуации
Чеченский синдром характерен тем, что пациент достаточно быстро способен установить взаимосвязь, которая существует между ключами и возникновением приступов воспоминаний. В связи с этим бывшие солдаты стремятся избежать любого напоминания о случившейся с ними экстремальной ситуации.
Нарушения сна
В послевоенные годы у бывших солдат, страдающих ПТСР, отмечаются ночные кошмары. Сюжет сновидений – пережитая ими стрессовая ситуация. При этом человек видит необычайно яркую картинку, что напоминает приступ навязчивых воспоминаний, который имеет место во время бодрствования. Сновидение сопровождается чувством беспомощности и острым ощущением ужаса, эмоциональной болью, а также нарушениями в работе вегетативной системы. В наиболее тяжелых случаях подобные сновидения следуют одно за другим и прерываются короткими периодами пробуждения. Это приводит к тому, что пациент утрачивает способность отличать свой сон от существующей реальности.
Чаще всего именно ночные кошмары заставляют бывших солдат обратиться за помощью к специалисту. Но кроме этого симптома, нарушения сна у пациентов выражаются и во многих других сбоях его ритма. Это сложность при засыпании и дневная сонливость, ночная бессонница, а также поверхностный и тревожный сон.
Чувство вины
Это также не менее часто встречающийся симптом синдрома войны. Обычно подобное чувство бывшие солдаты стремятся рационализировать, подыскивая для него те или иные объяснения. Пациенты часто винят себя за гибель друзей, значительно преувеличивая собственную ответственность и занимаясь самобичеванием и самообвинениями. При этом у человека возникают ощущения моральной, психической и физической ущербности.
Перенапряжение нервной системы
Пациенты, которым военный психолог поставил диагноз «чеченский синдром», постоянно находятся в состоянии настороженности. Частично это связано со страхом проявления навязчивых воспоминаний. Тем не менее нервное напряжение имеет место и даже тогда, когда картинки из прошлого практически не волнуют пациентов. Сами больные жалуются на постоянную тревогу и на то, что любой шорох вызывает у них необъяснимый страх.
Истощение ЦНС
Пациент, постоянно находящийся в нервном перенапряжении, страдающий от нарушения сна и изматывающих приступов навязчивых воспоминаний, заболевает церебрастенией. Эта болезнь в своем клиническом проявлении выражается признаками, характерными для истощения ЦНС, а именно:
– снижением умственной и физической работоспособности;
– ослаблением сосредоточенности и внимания;
– повышенной раздражительностью;
– снижением способности к творческой работе.
Психопатоподобные нарушения
С течением времени многие пациенты, которым поставлен диагноз «чеченский синдром», начинают часто проявлять такие черты характера, как:
– отчужденность от социума;
– приступы агрессии;
– гневливость;
– эгоизм;
– склонность к вредным привычкам;
– снижение способности к сопереживанию и к любви.
Нарушения способности к социальной адаптации
Наличие всех рассмотренных выше симптомов приводит к тому, что пациенту становится сложно адаптироваться в обществе. Подобным больным трудно сойтись с людьми, они конфликтны и нередко идут на разрыв с имеющимися у них социальными связями (прекращают контакты с коллегами, друзьями и родственниками).
Возникшее одиночество усугубляется ангедонией. Это состояние, когда человек утрачивает способность в получении удовольствия от ранее им любимой деятельности. Пациенты с чеченским синдромом порой полностью погружаются в собственный мир, не интересуясь ни работой, ни хобби. Такие люди не строят паны на свою дальнейшую жизнь, так как живут не будущим, а прошлым.
Лечение
Именно в связи с нарушением у человека возможности к социальной адаптации больные с ПТСР очень редко обращаются за помощью к специалистам. Люди, прошедшие горячие точки, чаще занимаются самолечением, спасаясь от ночных кошмаров и навязчивых состояний антидепрессантами, снотворными и транквилизаторами.
Однако в настоящее время в распоряжении современной медицины имеется довольно эффективная лекарственная терапия подобных состояний. Ее проводят при условии имеющихся показаний, а именно:
– нервного перенапряжения;
– тревожности;
– резкого снижения настроения;
– частых приступов навязчивых воспоминаний;
– наплывов галлюцинаций и иллюзий.
При этом медикаментозная терапия всегда применяется в комплексе с психокоррекцией и психотерапией, так как эффект от седативных средств является явно недостаточным для того, чтобы купировать выраженную симптоматику ПТСР.
Тем, кто страдает от навязчивых состояний и кого мучает бессонница, что делать? Обратиться к специалисту, который выпишет пользующиеся в последнее время популярностью антидепрессанты, входящие в группу селективных ингибиторов. Это такие лекарственные препараты, как «Прозак», «Золофт» и некоторые другие. Их прием позволяет получить широкий спектр эффектов, в числе которых общее повышение настроения, возвращение желания жизни, устранение тревоги, стабилизация состояния вегетативной нервной системы. Кроме того, подобное лечение чеченского синдрома позволяет снизить количество приступов, вызывающих навязчивые воспоминания, раздражительность, тягу к наркотикам и алкоголю, а также уменьшить вероятность проявления агрессии. В первые дни приема таких препаратов высока вероятность возникновения противоположного эффекта в виде некоторого повышения тревожности. Помимо антидепрессантов пациентам могут быть назначены и такие транквилизаторы, как «Седуксен» и «Феназепам».
Когда особенно мучает бессонница, что делать? В самых тяжелых случаях назначаются транквилизаторы, входящие в группу бензодеазепина. Такие препараты, как «Ксанакс» и «Транксен», позволяют не только нормализовать сон, но и устранить состояние тревожности, сопровождающееся выраженными вегетативными нарушениями.
Полноценное лечение чеченского синдрома невозможно и без такого обязательного компонента, как психотерапия. Хорошие результаты при этом позволяют дать специальные сеансы, во время которых пациент вновь переживает уже пройденную им экстремальную ситуацию. При этом он рассказывает о деталях этого события профессионалу-психологу. Еще одним популярным методом является сеанс поведенческой психотерапии, во время которого пациент постепенно приучается к существованию ключей-триггеров, инициирующих приступы навязчивых воспоминаний.
Источник
- главная
- люди
- Татьяна Зязина
Чеченский синдром
Вернувшиеся с войны считают всех своими должниками
Олеся Носова, Ульяна Скойбеда
Чеченский синдром – новый диагноз, который теперь появился в военной психиатрии. Вернее, новое название старого диагноза – раньше такой синдром назывался афганским, а еще раньше – вьетнамским.
Все (!) ребята, прошедшие чеченскую кампанию (или любые другие “горячие точки”), в той или иной степени страдают этим заболеванием.
Синдром характеризуется тем, что в своем сознании человек по-прежнему живет в войне. Он не может спать – а если засыпает, она ему снится. Человек кричит, стонет во сне. А наяву ему постоянно кажется, что вот-вот рядом начнут взрываться гранаты. Во всех прохожих с темными волосами ему мерещатся боевики, которые его преследуют (здесь можно говорить даже о мании преследования). “Чеченцы” не могут заставить себя ходить по траве – они боятся “растяжек”. Неожиданный шум, “выстрел” автомобиля заставляют их падать на землю, спасаясь от “взрыва”, – это естественная реакция.
Почти все “чеченцы” постоянно говорят и говорят о войне. Рассказывают о ней близким, друзьям, незнакомым людям в маршрутке, соседской собаке… Им хочется таким образом поделиться с окружающими своей душевной болью, переложить на плечи других часть тяжелых воспоминаний – а люди отшатываются от “этих шизиков”, не желают слушать…
И тут возникает серьезный конфликт между вчерашним солдатом и мирными обывателями. Вернувшийся с войны человек изначально считает, что мирные жители у него в долгу. Пока он, герой, проливал за них кровь, сидел в окопах, кормил вшей, они, тыловые крысы, нежились в уютных постелях, ездили в метро (вспомните – такие же симптомы были у фронтовиков, вернувшихся с Великой Отечественной войны). Человек хочет, чтобы теперь все эти тыловики преклонялись перед ним, холили его и лелеяли, пели ему дифирамбы. А люди вовсе не собираются этого делать! Наоборот – считают “чеченца” каким-то странным, “придурковатым”. И конфликт этот со временем только усиливается. Фронтовик пару раз по пьянке выскажет все, что он думает об “этих дезертирах”. В ответ его перестанут приглашать в компании. Он начинает пить. Его выгоняют с работы…
Кстати, о питье. Как правило, 90 процентов вернувшихся с войны начинают серьезно пить. Водка обостряет все симптомы…
Отсюда, из противоречия между “героической” психологией фронтовика и реальностью, и возникают многочисленные случаи, когда “чеченцы” неожиданно, вроде бы беспричинно начинали стрелять на улицах. Убивать или насиловать женщин. Подсознательно они считают, что вправе делать это. Мы – воши, а они право имеют. Заслужили это право там, в окопах.
Мародерство – то же самое. Ведь окружающие люди обязаны “чеченцу” всем. В том числе и своим имуществом.
Синдром солдатского сердца
Как помочь молодым ветеранам локальных войн
Нина ЧИСТОСЕРДОВА
Челябинск
У этого красивого 26-летнего парня, казалось бы, нет проблем. Сергей выбрал самую трудную судьбу: сознательно пошел в армию, на войну, в разведку. Он из уличных пацанов, никогда не был маменькиным сынком. Прошел вторую Чеченскую кампанию, сохранив себя и свой взвод. Вернулся к любимой, женился, нашел работу. Война не прошлась по нему тяжелым катком. Тогда почему он вздрагивает при залпах салюта, вскакивает во сне на автомобильный выхлоп? Зачем изо всех сил рвется обратно на войну? О проблемах воинов-интернационалистов, которых с каждым годом становится все больше, мы беседуем сегодня с главным врачом Челябинского областного клинического терапевтического госпиталя ветеранов войн, профессором кафедры неврологии УГМАДО Дмитрием АЛЬТМАНОМ и заведующей кафедрой психиатрии ЧГМА, профессором Ириной ШАДРИНОЙ.
Стресс длиною в жизнь
Сергей сам никогда бы не обратился в госпиталь, он считает себя достаточно здоровым, не подозревая, что последствия боевой психической травмы исподволь разрушают организм, у которого пробит барьер адаптации. Сережа пережил страшный шок, когда в Чечне на его глазах убили друга. Так он не вел себя больше никогда: плакал, чуть не бился головой о стену. Наутро проснулся другим человеком, жестко разделившим: вот враг, а это – оборотная сторона. Потому он и сейчас так остро реагирует на звук вертолета, мечется ночью по квартире в поисках каски. А утром не может вспомнить ничего.
– У этого в целом благополучного мальчика, адаптировавшегося в мирной жизни, не ставшего ни алкоголиком, ни наркоманом, пограничное психическое расстройство. Если бы в первые три месяца после возвращения из Чечни он прошел реабилитацию, этих последствий бы не было, – комментирует психиатр.
Для этого в Челябинском госпитале для ветеранов войн и был создан центр медико-психологической и психосоматической реабилитации. Сергея вызвали сюда для прохождения диспансеризации.
– С 2006 года мы занимаемся этой проблемой, – объясняет главный врач госпиталя. – Афганский, чеченский синдром – это ведь не просто слова, за каждым стоит конкретная человеческая жизнь. Боевая психическая травма – это стресс, запредельный для человеческих возможностей. Он может длиться годами, но у большинства остается пожизненно. Я в своей докторской диссертации занимался проблемами афганцев, изучая их особенности 16 лет спустя после войны. Половина из этих ребят несколько раз вступала в брак, но жить в семье не могла. 75 процентов из них не изменили круга общения: они не понимали людей, не прошедших войну, то есть дружили только со “своими”.
Мне говорят: “Разве такое возможно?” А попробуйте, встаньте на беговую дорожку, пробегите 5-6 километров. Когда вы сойдете с нее, голова все еще продолжает кружиться, вы как бы бежите. А этот человек перенес сильнейший стресс, думал лишь о том, как выжить, сберечь себя и товарищей, выполнить боевую задачу, был в постоянном запредельном напряжении. В результате происходит истощение собственных ресурсов. В свое время соседом у меня был молодой человек, недавно вернувшийся из Афганистана. Знаете, как он входил в квартиру? Сначала оглядывался налево-направо, вверх-вниз, делал шаг вперед и повторял свой маневр. То есть он был все еще в боевой готовности.
Сегодня к нам в госпиталь поступило двое ребят, одному 36 лет, другому – 42. Но каждый из них уже перенес по инсульту и инфаркту. В их основе – то самое пограничное психическое расстройство, которое не вылечили в самом начале. Оно реализовалось в раннюю изношенность организма, всех его регуляторных систем.
“Чужие” войны
Вьетнамский, афганский, чеченский синдром. Так его называли раньше, связывая с участием в “чужой” войне.
– Впервые в истории этот синдром был описан врачом по фамилии Декоста, который был участником американских войн Севера и Юга (помните роман “Унесенные ветром”?), – рассказывает Ирина Шадрина. – В той войне впервые применили разрывные снаряды, и потому синдром назывался сначала “снарядный шок”. Потом ему дали другое имя – синдром солдатского сердца.
На учете в госпитале состоят 5824 “афганца”, 10191 “чеченец” из Челябинской области. Но войны не становятся далеким прошлым.
– После Великой Отечественной войны Россия участвовала в 20 военных конфликтах. Сейчас Северный Кавказ, кошмар Осетии, серьезная обстановка в Грузии. Ребята оттуда к нам постепенно подтягиваются. Сейчас их уже 235, – говорит Дмитрий Альтман. – Очень важно ими заниматься в первые месяцы после войны. Когда возникает хронизация расстройства, делать это гораздо сложнее, да и эффективность ниже. Вот почему мы обращаемся не только к самим ребятам (порой они себя больными не воспринимают), но к их близким – женам, родителям, друзьям: приводите их к нам.
Страница Психолога
навигация
Главная
О нас
Правление
Наш фотоархив (мероприятия, праздники)
Наша газета
Страница Юрия Исламова
Книга памяти (Свердл. обл.)
Мемориальная доска 40-й Армии
Афганский мемориал Погранвойск
Семьи погибших
Памятники и мемориалы
Музей “Шурави”
Творчество ветеранов
Культурный центр “Солдаты России”
Воины Отечества
Видео архив
Новые книги
поиск
Фонд
“Вечная память”
(г. Москва)
Строительство храма
“Воинской славы”
(г. Екатеринбург)
Свердловчане,
не получившие награды
С Днем Рождения побратимы!
Встречи однополчан
Помяните нас живые!
Конкурс армейской литературы
Создадим летопись подвига вместе
Группа “Афганский Блокнот”
Нижнетагильский центр социального обслуживания ветеранов боевых действий и членов их семей
ПРИШЕЛ СОЛДАТ С ВОЙНЫ
ПРИШЕЛ СОЛДАТ С ВОЙНЫ
Солдат вернулся домой. Слава богу, живой! Не всегда здоровый и невредимый, но живой. Для родных и близких, да и для него это главное.
Он вернулся, но война стала частью его жизни. И потому через месяц, а может через год, начинается то, что так тяжело перенести близким людям.
«По ночам он вскакивает, кричит, зовет на помощь, обещает кому-то отомстить. Днем — замкнутый, неразговорчивый, вдруг ни с того ни с сего раздражается, начинает скандалить с родными. Не был ни ранен, ни контужен, но на его глазах умирал лучший друг. Говорит, что хочет снова в Чечню — «перестрелять их…».
Похожие истории рассказывают солдатские матери и жены из всех уголков России. Это – «чеченский синдром», родной брат «афганского», «вьетнамского», «алжирского»… В психиатрии отмечен как «посттравматические стрессовые расстройства» (ПТСР).
«Чеченский синдром» – штука коварная и проявляется не сразу. Сначала – эйфория. После возвращения с войны каждый испытывает невероятную радость, что удалось вернуться домой живым.
Но ликование вскоре проходит. Человек учится заново жить в ставшем ему чужим мире. Иной раз доходит до абсурда. Некоторые не могут спокойно пройти по траве, потому что боятся «растяжек», напрягаются, когда навстречу идет темноволосый человек, боятся резких и громких звуков, низко летящего самолета. У людей появляется склонность к агрессии и пренебрежение собственной жизнью.
Чтобы понять вернувшегося с войны человека, его родным и близким нужно иметь представление о том, что с ним происходило и происходит. Ведь реальность мира боевых действий отличается от повседневного мира.
Первое тяжелое испытание -это разлука с домом, близкими людьми. И это не просто долгая разлука. Солдат на войне никогда не знает, придется ли ему увидеть все это вновь.
Любая резкая смена жизненных обстоятельств – это стресс. Состояние стресса мобилизует организм для быстрого обучения новым способам поведения в сложной ситуации. А в боевой обстановке стресс приобретает совершенно особый характер. Под влиянием множества стрессовых факторов, с которыми каждый день на войне сталкивается воин, у него формируется комплекс психических реакций, дающий возможность выжить в этих условиях. Это своего рода ответ на предъявляемые войной требования к психике человека. Чтобы остаться в живых и решать боевые задачи, человек мобилизует все свои моральные и физические силы.
Война разрушает всю сложившуюся в мирное время систему представлений о хорошем и плохом, о правильном и неправильном, и, самое главное, – сталкивает человека с самим собой. На войне он узнает о себе и о жизни то, чего не видел или не хотел замечать в мирной жизни. Его психика начинает работу по созданию новой картины мира. Но как соединить прошлые представления и привычки с тем, что человек получает на войне? Многое здесь зависит от того, насколько человек готов к новой ситуации, насколько он стрессоустойчив и насколько он «обучаем», то есть может ли он усвоить новый опыт, предлагаемый ему войной.
Во все времена солдату приходилось свыкаться с тем обстоятельством, что ему самому придется убивать или быть убитым. В минуту опасности многие свойства личности раскрываются с неожиданной стороны. Непрерывная череда пограничных ситуаций, бытие на грани жизни и смерти формирует особый тип психологии участника боевых действий.
«Перенесение всевозможных лишений, переживание различных видов опасности или ожидание ее наступления, потеря личной свободы и принудительный характер поведения – все эти факторы войны и боя влияют на психику бойца, – писал в 1935 году в эмиграции русский военный психолог, в Первую мировую – полковник Генерального штаба Р. Дрейлинг. – Действуя постоянно и непрерывно, они постепенно видоизменяют характер реакции бойца на окружающий мир, создают ряд условных рефлексов – словом, производят ряд изменений, которые, в конечном счете, дают картину видоизмененной психики, присущей бойцу по сравнению с обывателем».
На войне тесно переплетаются опасность боя и повседневность быта. Человек на фронте не только воюет. Наступает затишье – и в эти часы он занят работой, от которой во многом зависит успех в новом бою. Среди важнейших факторов, влияющих на психику бойца, Р. Дрейлинг называет «особые условия военного быта, вне привычных общественных и экономических отношений». При
этом он отмечал, что «труд, производимый, например, пехотинцем в полном вооружении и снаряжении, превосходит по количеству расходуемой энергии самые тяжелые формы не только профессионального, но и каторжного труда».
Война всегда оставалась трудом не только опасным, но и изнуряющим человека физически и психически. Поэтому отдых, прежде всего сон, так ценятся на фронте. «Война выработала привычку спать при всяком шуме, вплоть до грохота ближайших батарей, и в то же время научила моментально вскакивать от самого тихого непосредственного обращения к себе», – вспоминал участник Первой мировой, полковник Г. Чемоданов. И это характерно для всех войн.
Однако даже непомерные физические нагрузки не идут ни в какое сравнение с моральными нагрузками солдатской работы. По данным военных психиатров, в первых боях Великой Отечественной войны примерно четверть солдат рвало от страха. Лишь около 2 процентов впервые попавших под обстрел воинов могли адекватно реагировать на ситуацию, но и их в той или иной степени поражал боевой стресс.
Для снятия стресса на войне люди пользуются тем, что имеют. Пили и пьют на войне много, но не пьянеют. Хронический стресс снижает чувствительность к алкоголю. Во всех армиях мира перед боем рядовые и офицеры выпивали положенный им стакан. Для храбрости, а главным образом для предохранения от болевого шока при ранении. Впрочем, и после боя солдат пил стакан-другой для психологической разрядки. Шли в ход и наркотические средства.
Война затрагивает все уровни человеческой психики. Чтобы справиться со страхом смерти или увечья и необходимостью убивать самому, человеку нужны очень серьезные побудительные мотивы, высшие смыслы.
На войну идут как добровольно, так и по принуждению. В последнем случае к тяготам военной службы добавляется непонимание и непринятие причин, по которым приходится их терпеть. Внутренний конфликт в такой ситуации неизбежен.
Конечно, многое зависит и от личности воина. Психология человека, оказавшегося в роли солдата, формируется еще в мирный период, война же выявляет с наибольшей определенностью те или иные качества, а также вызывает к жизни новые, которые не могут возникнуть в мирной обстановке, а на войне формируются чрезвычайно быстро.
Человек на войне за короткий срок изменился и вновь стать таким, каким был, не сможет никогда. Теперь перед солдатом встает задача возвратиться к мирной жизни. Это долгий путь, но пройти его необходимо. И здесь так важны поддержка и любовь родных и близких и вера в то, что задача эта разрешима и реальна.
Нина ДУДНИКОВА
Журнал “Боевое Братство”, № 4, 2007 год
Это лишь немногие цитаты из статей психиатров и психологов. К сожалению это наша действительность. А обсудить эту проблему я решила после общения в блогах с людьми, которые воевали…. Явная агрессия некоторых из них вдруг позволила мне осознать, что они уже не могут жить без врагов, которых необходимо уничтожать и сейчас такими врагами для некоторых из них являемся МЫ-люди не знающие войны. Но они живут среди нас, это факт и никто с ними не работает, мало того большинство из них идет работать в милицию и другие силовые структуры. Никто не занимается их реабилитацией. А ведь часть из них опасны для нас с вами, для наших детей. Что же делать….Хотелось бы услышать ваши мнения….
Источник