Дети с синдромом дауна в волгограде

Евгений Анисимов из Волгограда — отец-одиночка, который воспитывает 1,5-годовалого сына с синдромом Дауна. Евгений жил в Москве и работал главным энергетиком, но после рождения ребенка ему пришлось уйти в декрет и перебраться обратно в Волгоград. Теперь он живет вместе с сыном и своей мамой, работает инженером и ведет в инстаграме блог под хештегом #яжпать.
На блог Евгения первым обратим внимание проект «Ромб». «Такие дела» публикуют монолог отца-одиночки о его жизни и быте.
Фото: Евгений Анисимов
О рождении ребенка
Мы с бывшей супругой приехали [из Волгограда] в Москву с надеждой поправить финансовые возможности. На тот момент мы были вместе несколько лет, вопрос с детьми отодвигали. Я быстро нашел работу, управленческую должность (главный энергетик. — Прим. ТД). Как-то разговорились с коллегой, она спросила, есть ли у нас дети. Говорит: «Не затягивай с этим, иначе будешь богатый, но бедный: деньги будут, но их не на кого будет тратить».
Через какое-то время жена показывает тест — две полоски. Радовались, все было хорошо. Первый тревожный звоночек — на скрининге нам сказали, что толщина воротниковой зоны у плода 2,9 миллиметра. Что это такое, я не знал. Все остальное хорошо. Предложили амниоцентез (процедура, при которой забирают околоплодные воды, чтобы провести лабораторные исследования. — Прим. ТД). Мы отказались.
Мы даже не предполагали, что такой сценарий может быть: мы непьющие, ведем здоровый образ жизни. Это потом я прочитал, что много чего бывает. Но тогда у меня был настрой такой: «Что, не родит, что ли? XXI век же, врачи — профессионалы».
В первый раз я увидел бойца с расстояния 3-4 метров, выдохнул: все, нормально. Врачи его берут, проверяют рефлексы. И… «У меня для вас плохие новости. У вас подозрение на синдром Дауна». Я не знал, что это такое. За исключением картинки из советского учебника по анатомии с капающими слюнями никаких ассоциаций не было. Беру Мишку на руки. Живой комочек смотрит. Он не знает, в какой мир попал.
Когда из больницы вышел, волевая защита сдулась. Думал: «почему такая несправедливость, почему со мной, с ребенком?»
Выяснилось, что у Мишки послеродовая пневмония. Его перевели в отделение для недоношенных детей. Через шесть дней диагноз подтвердился. Мы поговорили вдвоем с женой. Я принял решение, что Мишку беру. Жена сказала, что будет алименты платить. Сейчас о ней пишут очень злобные комментарии, но мне бы не хотелось, чтобы люди так накидывались.
О помощи
Мне очень помогли. Не общество в целом, а мое окружение. Меня определили в школу матерей, связали с организацией «Родим легко» — посетил пару их занятий. Еще в Москве есть организация «Молочная мама», где молодые матери с большой лактацией делятся молоком с теми, у кого его мало. Мне они тоже стали помогать: привозили пакетики с замороженным молоком.
Мне разрешили приходить к Мишке в больницу вечером, хотя время посещений было с часу до двух. Я начал читать литературу, Людмилу Петрановскую. Приехала бабушка из Волгограда. На работе пошли навстречу и оформили декрет. Намекнули, чтобы я возвращался. Но я понимал, что в Москве не выдержу. И решил вернуться в Волгоград.
Сначала уехали бабушка с Мишкой. Я сделал нотариально заверенную доверенность, что она может перевозить ребенка по России и представлять интересы родителей в медицине. Ехали в поезде в купе повышенной комфортности, Мишка вел себя нормально. Проводники, конечно, помогали, но основное легло на бабушку. Она приехала в Волгоград и почти месяц жила одна. Конечно, ей было тяжело: бабушка-пенсионер выполняет функции мамы.
Я предполагал, когда забирал Мишку, что это будет конец финансовой и личной жизни. Что мы будем получать какое-то пособие от государства и ходить в обнимочку. Но потом понял, что нет. Во время декрета начал писать тексты на заказ, тренироваться в написании сайтов. Дедморозил.
В декрете пробыл год и три месяца. Потом стал проверять вакансии в Волгограде по своей специальности. Сходил на собеседование, чтобы понять, на какую зарплату можно рассчитывать. В итоге уволился с московской работы и устроился здесь — не управленцем, а просто исполнителем.
Здесь проще: бабушка помогает, «развивашки» дешевле. Мы оформили инвалидность на Мишку и получаем развивающие занятия бесплатно в Обществе имени Выготского для помощи особым детишкам. Плавание платно, но нам делают все скидки, какие могут. Сейчас нам порекомендовали дефектолога: не для того, чтобы звуки ставить, а чтобы работа со специалистом была для сына не дика. Пока я с этим справляюсь, что дальше будет — не знаю.
О быте
Утром я ухожу на работу, параллельно на телефоне сижу: договориться о бассейне, перенести занятия, может, выбрать какие-то новые массажи. Вечером приезжаю и Мишку на себя замыкаю, бабушка может отдохнуть. Когда я был в декрете, Мишка проводил со мной 60% времени, сейчас 90% времени он проводит с бабушкой. В выходные бабушка вырывается, я целый день с Мишкой. Я мониторю эту ситуацию: если бабушка будет уставать, будет няня.
Пришлось учиться буквально всему. Раньше я думал, что ребенок — это хрупкая субстанция, к которой опасно прикасаться. Как это делают мамы, я вообще не знал. Обучение проходило плавно. Есть материнский чат, где меня консультируют, куча советов от других мам. Но главный совет — делай так, как интуиция подсказывает. Читаешь литературу профессиональную, общаешься с родителями и врачами, но принимаешь свои решения — выбираешь то, что тебе ближе. Например, мне говорили, что надо кормить каждые три часа и будить, если спит. Когда я попробовал сам кормить, то увидел, что, если не будить, а кормить через четыре часа — все хорошо.
Сложнее было не какой-то навык приобрести (подмывать, кормить, подгузник менять), а именно рутина. Один и тот же набор действий: покормил, поменял подгузник, еще подгузник поменял, опять покормил. Это тяжело. Когда ты 24 часа в сутки находишься с ребенком, ты кипишь. Нужно разгружаться, чтобы ребенок получал больше позитива. Меня разгружала бабушка. Поэтому совет: ребят, разгружайте своих жен! Это очень важно.
Об отношении окружающих
Я экстраверт, и во мне много ребячества. [Со стороны окружающих] нет жалостливого сострадания, есть позитив. Я надеюсь, что Мишка этот эмоциональный фон ловит и он ему передается. Я отдаю себе отчет в том, что не знаю дальнейший вектор развития Мишки. Но надо стремиться к оптимизму.
Конечно, встречаются мнения «родил дауна» — именно в такой формулировке. Но во-первых, не дауна, а ребенка с синдромом Дауна. Если я вижу такое отношение, даже если оно не проговаривается, с этим человеком буду меньше общаться. Мне еще говорят: «Он нужен не только тебе, он нужен обществу, чтобы общество показывало сострадание, возможность прийти на помощь».
Сейчас Мишка, по моему мнению, обеспечен. От помощи, которую мне предлагают в личку, я не отказываюсь. Но обувь, вещи, игрушки у Мишки есть. Коляски, бассейны — есть. У меня есть свои кредиты, но я не имею права, чтобы общество помогало мне.
отцы-одиночки тоже воспитывают особенных детишек, это нормальная ситуация. А сколько матерей воспитывают детей одни?
Говорят: «Вот отцы уходят от нормальных детей, а тут особенный ребенок». Но у меня такая же схема [как у тех отцов]: страх прожить плохую жизнь в своей системе ценностей. Удивление в социуме для меня тоже удивление. Я не геройский поступок совершил, я обычный поступок совершил. Сын родился, он не просил.
О будущем
Понятно, что я еще не знаю, с чем столкнусь. Но ребенку выпал диагноз — каждый 1000-й рождается с синдромом Дауна. Будут ли у меня еще дети, зависит от того, как будет складываться моя личная жизнь. Этот вопрос должны обсуждать две стороны, мужчина и женщина.
Я очень надеюсь, что сын проживет жизнь, которая будет полна открытий, познаний, разочарований, побед, плюсов и минусов — палитры эмоций. Его профессия будет зависеть от предпочтений и степени социализации. Как будет, я не знаю. Моя задача — скорректировать, [подсказать] где человек с его темпераментом и особенностями характера может быть востребованным.
Кто-то из великих говорил: скажи человеку, что он свинья, — и он захрюкает. Если детям с синдромом говорить, что они «не такие», они и будут «не такие». Прежде всего это Мишка. Это маленький ребенок с задержкой моторного развития. Он такой улыбчивый, он так искренне радуется. Это прежде всего ребенок, а количество хромосом второстепенно.
Источник
52-летние Ольга и Михаил Алешины – пример для подражания. Они начали брать малышей из детдома с таким заболеванием с тех пор, как у них родилась дочь с синдромом Дауна.
Это заболевание, которое пугает многих, но перед которым не спасовали супруги и создали большую счастливую семью. Они сталкиваются со множеством трудностей, но не сдаются. Сейчас Алешины как многодетная семья оформляют документы на получение автомобиля.
Гром среди ясного неба
Куча детворы встретила нас, когда мы переступили порог дома наших героев. Их веселые глаза и звонкий смех сразу настроили на позитивный разговор. Первое впечатление – ничего необычного, простая многодетная семья. Но когда-то Ольга и Михаил даже не думали, что им придется стать родителями оравы ребятишек и тем более столкнуться с диагнозом “синдром Дауна”.
Они поженились 33 года назад в Туркменистане, там же у них родились два сына Дмитрий и Александр (сейчас им 33 и 30 лет). Затем семья перебралась в Волгоград. Ольга работала учителем в школе, когда узнала, что беременна третьим ребенком.
– Мы с мужем очень хотели дочку и были счастливы, что на свет появилась Танюша, – вспоминает Ольга. – Но уже в роддоме врач ошарашила меня новостью: «У девочки синдром Дауна». Это было как гром среди ясного неба. Первые четыре месяца я постоянно плакала и не знала, как жить дальше.
Отчаявшись, мать обратилась за поддержкой в «Ассоциацию содействия детям-инвалидам» в Кировском районе. Именно здесь Ольга узнала – она не одна такая, что есть семьи, которые приняли эту участь как должное и живут обычной жизнью. После этого Ольга уволилась с работы, они с мужем смирились с заболеванием дочери и запаслись терпением для воспитания «особенного ребенка».
– Когда старшие братья выросли, мы поняли, что Тане нужна сестренка и именно с таким же диагнозом, – рассказывают супруги. – Мы без сомнений отправились в детский дом. И в нашей семье появился первый приемный ребенок – Ирочка. Ей тогда было пять с половиной лет и у нее были отклонения в развитии.
Однако все диагнозы с Иры сняли уже через год ее жизни в новой семье. Возможно, теплая семейная атмосфера, любовь и ласка помогли Ире стать абсолютно здоровым ребенком. Сейчас, кстати, Таня и Ира – лучшие подруги, они все время вместе, помогают маме по хозяйству и делятся секретами.
Не могли остановиться
Уже буквально через год Ольга и Михаил вновь решили взять в семью ребенка из детдома. Когда у Алешиных появился 5-месячный Максим, все члены семьи приняли его с любовью. В детдоме родителям сказали, что у малыша гепатит С, но когда Максиму исполнился год, анализы показали, что мальчик здоров. Уже тогда про эту семью знали многие и брали с них пример. Но на этом Алешины не остановились. Через три года Ольга вновь изучала фотографии деток, которым нужна семья.
– Сердце сжималось от боли, так хотелось пожалеть этих малышей, особенно это касается детей с синдромом Дауна, ведь их редко кто усыновляет, – делится с “Родным городом” Ольга. – Я решила предложить мужу взять еще детей. К счастью, он согласился, а дальше мы уже не могли остановиться.
И вот в 2011 году семья Алешиных пополнилась на два человека – папа и мама появились у 4-летней Кати и у 7-летней Вари. А спустя еще два года в семью влились 5-летние Катя и Александра. У всех – синдром Дауна.
Малыши, которых воспитывают Алешины, очень талантливые. К примеру, Максим и Варвара занимаются спортивными бальными танцами и уже имеют много наград. Ольга и Михаил хоть и сказали, что больше не планируют брать приемных детей, но глядя на то, с какой любовью они относятся к своей детворе, понимаешь – возможно, эта семья станет еще больше.
Это другая жизнь
Сейчас Ольга и Михаил не работают, они вместе занимаются воспитанием детей. Старшие девочки помогают и по хозяйству, и сидят с младшими.
– Очень тяжело, когда детей много. Надо просто быть терпимее и добрее, и тогда будет легче. Без поддержки друг друга не справиться, – говорят супруги. – К счастью, государство помогает с выплатами.
Так, недавно им выделили средства на пристройку в виде второго этажа, сейчас все силы Михаила уходят именно на это. Сейчас Алешины также пытаются добиться выделения им автомобиля.
– Мы слышали, что недавно приемные семьи приравняли к многодетным и вроде как в Волгограде им выдают машины. Но пока мы получаем отказ, – поделился проблемой Михаил. – А автомобиль нам очень нужен. Потому что всех детей в школы и садики мы возим на такси, это очень затратно.
Несмотря на множество трудностей, глаза всех членов семьи светятся от счастья – это видно невооруженным взглядом. И проблема, из-за которой кровные родители отказались от своих детей, эту семью, наоборот, сплотила. Многие люди боятся взять даже здоровых малышей из детского дома, что уж говорить о больных или инвалидах. Но для Ольги и Михаила – это не подвиг, а обычное дело и желание помочь.
– Эти дети особенные, не только потому, что они имеют такой диагноз, но и по причине своей любвеобильности. Они никогда не предадут, – говорит отец семейства. – Не надо бояться брать в приемную семью таких малышей. Синдром Дауна – это не страшный диагноз, это просто немного другая жизнь. Надо понимать, что эти дети всегда будут жить с родителями, им всегда нужна поддержка.
Источник
Сегодня Насте 17 лет
«Сразу после родов медсестра поднесла мне дочку и спросила: «На кого похожа?» Я тогда не смогла ответить. А она сказала: «Ничего, придешь в себя – поймешь, на кого.» И это меня почему-то напугало. А утром, когда всем начали приносить детей, мне ее не принесли…» Ольга Петрова стала мамой во второй раз в 27 лет. Беременность была желанная и счастливая. Они с мужем уже знали, что родится девочка, Настенька. «Потом врач вызвала меня в коридор и сказала, что по всем признакам у моей новорожденной дочки синдром Дауна. Меня будто ударили, я почувствовала, что сейчас упаду. А врач продолжала объяснять, что у таких детей большая задержка развития и обычно родители от них отказываются. И что Настя никогда не будет ни говорить, ни ходить, ни узнавать близких…»
Настя спортсменка. Занимается плаванием
По словам Ольги, весь персонал роддома – от врачей до уборщиц – уговаривали ее подписать отказ. «Даже кормить ее мне вначале не приносили, чтобы не привыкала и проще отказалась от ребенка.» Ольга настояла на том, чтобы лежать в боксе вместе с дочкой, кормить ее. Муж и родители пытались поддержать, но их не было рядом. «Порой ловила себя на жутких мыслях, хотелось броситься из окна. Не понимала, как жить дальше, куда идти…» В тот день, когда пришли результаты анализа, подтвердившие синдром Дауна, Ольга с мужем вышли из роддома одни, без Насти. «Проговорили с ним всю ночь, проплакали. А утром не могли дождаться, пока нас пустят обратно, чтобы забрать свою девочку». Настя тоже тяжело перенесла эту ночь. «Она без меня как-то сдала. Будто почувствовала предательство. А может быть, ее чем-то напичкали.» Когда Ольга с мужем сказали врачам, что забирают ребенка, все промолчали. Только заведующая подошла, обняла и сказала: молодцы, все правильно. Она же первая рассказала родителям о благотворительном фонде «Даунсайд Ап», который оказывает профессиональную помощь детям с синдромом Дауна и их семьям.
Только что Настя вернулась с Всемирных игр среди людей с синдромом Дауна, которые проходили во Флоренции, привезя на Родину 2 бронзовые медали
Сегодня Насте 17 лет. Она спортсменка, чемпионка по плаванию. Только что Настя вернулась с Всемирных игр среди людей с синдромом Дауна, которые проходили во Флоренции, привезя на Родину 2 бронзовые медали. В состязаниях, равным по сложности олимпийским, участвовало 460 атлетов со всего мира. За спиной у Насти много других соревнований и побед. Впрочем, главная из них та, за которую не награждают медалями. Это победа и Насти, и ее родителей, и специалистов фонда – всех, кто верил, что «особые» дети могут жить обычной жизнью, что они должны расти в семье, что они сумеют многого добиться, если их вовремя поддержать.
За спиной у Насти много других соревнований и побед
Сегодня в программах помощи фонда «Даунсайд Ап» более пяти с половиной тысяч семей со всей страны. Каждая из них проходит тот же путь, что и Настины родители – от шока и растерянности до понимания, что им есть, куда обратиться, есть специалисты, которые могут помочь их детям. Чтобы привлечь внимание и собрать средства на программы помощи, 28 августа фонд проводит ежегодный благотворительный велопробег «Спорт во благо». Проехать по самым красивым улицам и набережным Москвы, перекрытым специально для вас, и сделать доброе дело просто – достаточно зарегистрироваться на сайте или прямо на месте. Маршрут пройдет от Лужников до ВДНХ, а на финише всех участников будут ждать самые преданные болельщики – маленькие подопечные фонда «Даунсайд Ап».
28 августа фонд проводит ежегодный благотворительный велопробег «Спорт во благо»
Они даже поприветствуют велосипедистов своим ответным трогательным заездом на детских велосипедах и самокатах, а самые крохотные – прямо в колясках. А все средства, собранные на велопробеге, будут перечислены на программы профессиональной ориентации для подростков с синдромом Дауна – таких, как Настя.
СПРАВКА “КП”
Фонд “Даунсайд Ап”. Регистрация на велопробег.
Источник
Детей с синдромом называют «солнечными» за наивно-позитивный взгляд на жизнь
Фото: Алексей Волхонский
Поделиться
Их всегда окружают косые взгляды. Доброжелательное отношение — редкость, которую они очень ценят. Трудности в детском саду, школе, с врачами. И везде преследуют злые фразы — «лучше бы отказалась еще в роддоме». Их детей называют «солнечными» — за наивность, любвеобильность и… синдром Дауна. V1.ru поговорил с тремя семьями, в которых растут эти детки. О их жизни, переживаниях и ожиданиях читайте в наших историях.
Оксана Чернышова, сын Максим — шесть лет
— О диагнозе я узнала на пятый день после родов. Во время переезда из роддома в детскую больницу, меня позвали в кабинет заведующей и сказали: есть подозрение на патологию. И в конце добавили, что на домашнем совете нам нужно решить — оставить ребёнка или нет.
ВИДЕОРЕКЛАМАРолик просмотрен
Сначала я переваривала это всё в себе. Близким смогла об этом сказать только дня через два. Если честно, я совсем не знала людей с синдромом Дауна. Не было у меня в жизни явных примеров. Ревела от неизвестности и страха. Ребенок первый, я из другого города и была изолирована от дома и семьи. Было морально очень сложно и очень хотелось быстрее попасть домой. Жутко давила сама обстановка больницы, какой-то жуткий режим, дурацкие правила — например поить ребенка смесью только из стаканчика. Как только стало возможным, я сразу уехала из больницы.
Максим любит играть на детской площадке
Фото: Алексей Волхонский
Поделиться
Общение с врачами Оксана вспоминает как страшный сон. Медики ничего не объясняли, только сеяли панику и наводили ужас. Говорили неприятные вещи и невысоко оценивали перспективы воспитать дитя:
— Кормить грудью мне разрешили только спустя 20 дней после рождения. Врезалась в память одна фраза — теперь психиатр наш друг на всю жизнь. Никакой поддержки, конечно, мы от врачей не получали. Напротив, с каждым днем все больше волнения от их негативных рассказов. Но надо было лечиться: у Максима была гипоксия, ишемия мозга, гемолитическая болезнь новорожденных, скрытая инфекция — целый букет в общем.
Огромную поддержку я получила от соседки по палате — Жени. Мы родили детей с разницей в один день и с одним и тем же синдромом. И потом очень тесно общались в течении нескольких лет, пока она с дочкой не переехала жить в Москву. Мы вместе прошли эту школу новоиспеченной мамы и получили первые навыки ухода за своими детьми.
Врачи ничего не говорили молодой маме. Только наводили на страшные мысли
Поделиться
Дни в роддоме и больнице Оксана вспоминает, как самые страшные.
— У меня Максим все время спал под капельницами. Пытался подолгу открыть глаза и постоянно зевал. Потягивался и как-то особенно корчил лицо. Такие гримасы делал, что мне казалось в эти минуты, что он какой-то страшненький, — вспоминает Оксана. — В этом я видела тогда признаки болезни и совсем не понимала — что ждет нас в будущем.
Пока Оксана рассказывает, шустрый и смешливый Максимка облазил все горки во дворе, с удовольствием позируя фотографу V1.ru Алексею Волхонскому и показывая, как мастерски он умеет рулить игрушечной машиной.
— Тогда мне казалось, что сын наверняка попадёт в спецлечебницы, а мне придется бросить работу, — признается Оксана, — Я думала, что это просто ужасная болезнь, и я родила неполноценного ребенка.
ВИДЕОРЕКЛАМАРолик просмотрен
С трудностями Оксана и Максим сталкиваются каждый день. Но, преодолевают их вместе
Поделиться
Препятствия возникают практически на каждом шагу. При выдаче путевки в детский сад Оксане сказали: «Мамочка вы что! У вас больной ребенок». И в приеме отказали.
— Спустя год мы всё-таки прорвались. Сначала сам диагноз очень пугал и заведующую, и персонал. Но мы посещали до обеда, я старалась не создавать никому лишних хлопот. За год воспитатели в нашей группе сменились, и отношение стало в разы лучше. Его полюбили таким, какой он есть. Это очень заметно, и я очень благодарна за чуткое отношение к моему Максиму.
Конечно, дети подросли в группе и уже задают вопросы: «А мама сказала, что он уже родился больным. Это правда?». Я не всегда знаю, что на это ответить.
Каждый день Максим делает успехи, которые очень радуют его маму
Поделиться
— Пока Максим говорит отдельные слова, неплохо понимает обращенную речь, выполняет задания. Учится читать и считать, — обнимая сына и в очередной раз поправляя ему шапку, говорит Оксана. — Заниматься с особенными детьми непросто. Они и усваивают материал хуже, чем нормальные, обычные дети. Они чаще упрямятся, ленятся и протестуют. Но успехи Максима приносят большое моральное удовлетворение мне, как маме и педагогу, а совместное времяпрепровождение сближает со своим малышом, учит чувствовать его глубже и любить сильнее.
Конечно, очень многие, в том числе родители и педагоги, считают, что нам не место в обычном детском саду или школе. На лицах взрослых людей часто появляется выражение какой-то неприязни и презрения. Людей пугает и вводит в ступор, в ужас само название — «хромосомная патология — синдром Дауна». Но «солнечные» дети потому и солнечные, что внимания на подобное не обращают, — в этот момент бесцеремонно прервавший Оксану Максим, ухватив корреспондентов V1.ru за руки, побежал разгонять голубей.
Ольга Глинская — дочь Серафима, восемь лет
«Пусть будет необычная дочка и необычное имя — Серафима»
Поделиться
— Имя дочке я заранее выбрала. А когда диагноз подтвердился, то искать новое мы намеренно не стали. Решили — пусть будут необычными и дочка, и имя, — рассказывает Ольга. — Мы просто ждали второго ребёнка. До родов все тесты, все скрининги я делала вовремя. И они не показали ничего. Только когда Сима родилась, мне сказали, что что-то у неё не то. Я родила раньше на месяц. Врачи ничего не рассказывали, бегали вокруг, суетились, сеяли панику, но ничего не говорили. А мне было известно — дети с синдромом Дауна часто рождаются раньше ровно на месяц. Поэтому сразу предположила, что с нами.
Пришла после родов в палату главврач. Сказала, — у нас генетическое заболевание. Скорее всего Сима не будет разговаривать, ходить, узнавать нас. И вообще, лучше такого ребёнка сразу оставить в роддоме, а здорового мы родим потом. Конечно, помимо шока и вообще страхов о здоровье ребёнка — слышать такое было очень неприятно.
Даже в самые трудные минуты пытался сохранять спокойствие папа Серафимы.
— Нужно было сделать генетический тест. Но в роддоме не было реактивов. Пришлось звонить мужу и просить его отвезти пробирку. Тогда я ему сразу всё рассказала. Муж ответил: «Да ну ты что! Это она просто в меня пошла. У меня тоже же глаза косые!». И он до последнего требовал, чтобы анализы взяли и у него, доказывая, что и у него есть этот синдром, и он прекрасно с ним живет.
— Для нас проблема только первое время была проблемой, — говорит Ольга. — Знаете, как змея сбрасывает шкуру? Я также сбросила её, переварила, переоценила и пересмотрела всё, что с нами происходило. Теперь для нас это не проблема, а обычная жизнь.
Я работала до трёх Симиных лет главным бухгалтером. Потом поняла, если я сейчас не брошу работу, то Сима будет расти без меня, без моей постоянной помощи и поддержки, без занятий, без каких-то кружков и секций. Я могу упустить момент и упустить её. Поэтому я получила логопедическое образование, стала заниматься с дочкой. Как итог, нам сейчас восемь лет, и учимся мы в обычной школе, с обычными детьми, по своей скорректированной программе.
Брат Серафимы, Илья, ни на шаг от сестры не отходит
Поделиться
У нас двое детей. Старший Илья сейчас в седьмом классе. Он любит Серафиму по-настоящему. Заботится о ней, как маленький коршун кружит над сестрёнкой. Разница у них четыре с половиной года. И когда Сима родилась, Илья был ещё маленьким и не понимал, что с ней что-то не так. Постепенно я стала ему рассказывать об особенности Серафимы. Дети становились старше, Илья мог подраться с Симой, стукнуть её, отмахнуться. Он делал это не со зла, а просто потому что ребёнок. Я говорила ему, Илья, вы оба мои детки, я не могу позволить одному обижать другого, тем более того, кто слабее.
Илья, действительно, ни на шаг не отходит от Серафимы, ненавязчиво защищая свою сестричку.
Серафима — маленькая вредина, по словам Ольги
Поделиться
— Серафима совершенная вредина, кокетка, не представляете, но у нее в школе целая ватага защитников мальчишек, — Серафима с удовольствием вместе с братом позируют фотографу, словно подтверждая слова мамы. — Бывает даже я за ней прихожу и вижу картину — один мальчик собирает сменку Симы, второй тетради, учебники, а Сима бегает с девчонками балуется. Она настоящая девочка, очень любит кривляться, вертит папой, как хочет. Он для неё на всё готов. Серафима тоже может обидеть Илью. Теперь я и ей говорю: «Сима, Илья — мой сын, нельзя его обижать».
В том, как относятся к нам дети в классе, большая заслуга педагога, она объяснила ученикам, что Сима особенная, поэтому дети помогают Симе во всём, даже речь её понимают, учителю переводят иногда что она говорит, проверяют, как она записывает домашние задания и вообще как пишет. Самое главное, что детки ещё и находят и отмечают то, что у неё хорошо получилось, а не то что не вышло.
На самом деле, какого-то открытого негатива, бед и обид не было. Наша жизнь такая, какой мы себе её представляем, какой мы её строим.
Мама надеется, что инновационная научная медицина сможет помочь
Поделиться
Мы проходим курс лечения и, по прогнозам доктора, этот курс может вывести Серафиму на очень высокий уровень. Синдром Дауна помимо повреждения хромосом дает и различные проблемы со здоровьем, с сосудами. В нашем случае повреждён участок, отвечающий за речь. Поэтому как бы мы сейчас ни старались, ни мучили Симу занятиями — ничего не поменяется, пока сосуды не приведём в порядок. Но говорить об успехе пока рано. Есть только надежда.
Хотя знаете, я рассказала об этом шансе Илье. Он подумал и очень серьезно ответил: «Это было бы круто, конечно, но знаешь, мам, нам и так, по-моему, хорошо».
Кириллова Татьяна — сын Богдан, 24 года
Богдан рос в семье музыкантов и от родителей перенял любовь к музыке
Поделиться
— Моя история немного болезненна. Если рассказывать честно — то, что со мной произошло, не просто ситуация, когда рождается ребёнок с синдромом Дауна. Это ситуация, когда два ребёнка у одной матери родились с патологиями. До рождения Богдана у меня была дочь — Даша. Девочка родилась со сложным диагнозом, она была инвалидом, — рассказывая об этом, Татьяна Анатольевна смахивает с глаз выступившие слёзы. В это время Богдан играет на фортепиано немного печальный мотив, а в коридоре слышен топот детей и смех, материнские наставления «куда без шапки?!».
— Конечно, когда я решилась на второго ребёнка, я надеялась на то, что произойдёт чудо. Было тяжело. В советское время вообще было сложно с оглаской, с отношением к инвалидам. Я росла во дворе, где почти во всех домах жили дети с заболеваниями. Среди них был и мальчик Саша с синдромом Дауна. Знаете, как мы его называли? Сашка-дурачок. Став старше, я стыдилась своего детского, не злого, но непонимающего, не сострадательного поведения. Хотя если брать отдельно мою семью — я росла в интеллигентной учительской семье. И даже мне не объясняли, что это неправильно. Возможно, это моя боль, которая будет преследовать теперь всю оставшуюся жизнь.
Поделиться
С первым мужем — отцом Даши — мы расстались. C отцом Богдана — музыкантом и действительно благородным и чистым человеком мы живём до сих пор. Когда я наблюдалась, а было это 24 года назад, мне все врачи говорили: «Тань, да перестань, не думай. Не может быть такого, чтобы у одной женщины два раза подряд рождались нездоровые дети». Но меня всё равно терзал страх.
И вот Богдан родился, и ему поставили диагноз. На тот момент информации вообще был мизер. Я банально не знала, что это за синдром такой, и как с ним жить. Сидела в палате, ждала врача, ждала, когда же объяснят, что с сыном.
— Доктор пришла, посмотрела сына и сказала: «Так, соберись. Поревела, пострадала немного, осознала и вперёд. Посмотри, какой у тебя ребёнок красивый!». И действительно. Мамы, которые растят детей с синдромом Дауна, проходят несколько стадий: сначала мама плачет, потом кидается к врачам, потом ей начинает казаться, что синдром можно вылечить. И потом только приходит осознание и принятие того, что твой ребенок навсегда такой. Не как все.
Богдан в восторге от музыки и очень любит импровизировать
Поделиться
Пришлось учиться принимать своего ребёнка таким, какой он есть. Не стесняться его. Быть сильной, когда на тебя в автобусе смотрят или пальцем показывают.
Пока мы разговариваем, артистичный Богдан на сцене пляшет, учит нашего фотографа танцевать «Яблочко». Мама Богдана — преподаватель музыки, папа музыкант, игравший когда-то в гостинице «Россия». Встреча наша проходит в детской музыкальной школе номер пять, где работает мама Богдана, где Богдан провел почти полжизни.
Вы знаете, кто такой Вадим Мулерман? А Богдан знает
Поделиться
— Богдан закончил школу коррекционную и музыкальную. Он очень любит музыку. Вот вы знаете, кто такой Вадим Мулерман? А он знает. Сын провёл со мной в стенах этой школы почти 10 лет. Он вырос здесь, среди музыки, в театральных постановках. Мой муж — Валерий, повторюсь, великодушный и сильный человек. Ради нас с сыном он бросил свою работу и дал возможность работать мне. Сам он в это время сидел с Богданом, после всех занятий в музыкальной школе и театральной студии. Иногда преподаватели, работающие здесь, забирали Богдана к себе на время моих занятий. Все его здесь очень любят, по-теплому относятся. Хотела бы упомянуть и важнейшего человека в моей жизни — Лидию Магнитскую. Именно она помогала мне тогда, когда я просто не знала, что делать со своим ребёнком.
— Богдан очень неравнодушен к противоположному полу. Он очень любит девочек, при этом выбирает всегда самых красивых и эффектных. Но его действия просто очень милые, по-детски наивные, нежные. Но всё равно, родители порой реагируют на его поведение негативно, — в этот момент входит Богдан со стаканчиком воды и со словами «Это вам» протягивает его корреспонденту. — Вот видите, теперь ещё мамой назовёт и всё — это высшая степень доверия. У Богдана все вокруг мамы и папы.
Мама понимает: шансов на дальнейшее развитие у Богдана нет
Поделиться
Этот вопрос задавать было страшно, но он был очевиден:
— Не хотите узнать, что я думаю о будущем Богдана? Я боюсь этого будущего. Я уже немолода, а Богдан, ну вот он закончил сад, школу, а дальше что? Что? Мы ведь застряли. Всё, никакого дальнейшего развития нет, как ему жить? Как сейчас помню, как пробивала садик, школу, посещение центра «Нейро»… Сейчас я собираю документы, чтобы оформить на Богдана совместное проживание сиделки. А когда нас с мужем не станет? Я надеюсь, может быть наивно надеюсь, что кто-то из наших друзей или знакомых заберёт Богдана к себе… А может и нет…
Источник