Франк тилье монреальский синдром fb2

Нет, не могу поверить, что нами управляет чистая химия и электричество!

Что мы имеем?

Есть два главных героя. Во-первых, это комиссар Шарко, которому никогда не скучно (слава мозгу!), потому что его регулярно донимает недетскими придирками воображаемая девочка. Жена и дочь Шарко погибли при трагических обстоятельствах, к которым привели другие трагические обстоятельства, что сделало жизнь Шарко одним большим нелепым трагическим обстоятельством, лишь немного скрашенным работой и таблетками. А всё потому, что не модно сейчас писать триллеры, где у главных героев всё в порядке с головой и личной жизнью. Во-вторых, лейтенант Люси Энебель, которая похожа на Джоди Фостер из “Молчания ягнят”: такая же светловолосая и стройная, такая же повёрнутая на своей работе, одержимая тайнами, естественно, психологически травмированная каким-то делом в прошлом, с проблемной личной жизнью (а как же без этого?!). Второстепенные персонажи довольно безликие, даже злодеи получились неправдоподобными, далёкими и расплывчатыми, возможно, потому что автор акцентировал внимание не на маньячности отдельных личностей, а на масштабных ужасах, общечеловеческих.

Есть две тайны. Во-первых, это главная приманка всей книги – мрачная, загадочная короткометражка, после которой слепнет один любитель кроликов кино, которая множит трупы на своём пути, которая превосходно описана автором по кадрам, настолько правдоподобно, что хочется закрыть глаза и “не видеть” (сразу же вспоминается то самое видео из американской киноверсии “Звонка”). Во-вторых, есть пять неопознанных трупов, у которых извлечены мозги и глаза. В дальнейшем трупы множатся в геометрической прогрессии, а две тайны, два дела сливаются в одно, сводя и выше упомянутых главных героев.

Развитие событий лучше всего описать словами из самого романа:

Следствие принимало апокалипсический масштаб, трупы множились, а тайна становилась только глубже.

Под обложкой “Монреальского синдрома” нашлось место всему: теории ментальной контаминации, геноциду в разных странах, коррумпированной полиции Египта, мрачным тайнам Квебека, девочкам и кроликам, нейромаркетингу, стимуляции отдельных зон головного мозга, возможностям кинематографа, “МК-Ультра” и ЦРУ. Удивительно, что КГБ там не было. Иногда казалось, что это уж как-то TOO MUCH. В какой-то момент я решила для себя, что автор выдумал всё – от начала и до конца, но каков же был мой ужас, когда я выяснила, что “сироты Дюплесси” – это не порождение чудовищной авторской фантазии, а вполне себе исторический факт, равно как и многие другие кролики реалии, упомянутые в произведении.

Человечность принесена в жертву человечеству и предполагаемому прогрессу. В средневековье можно было попасть на костёр за расчленение трупов, но именно эти зловещие “расчленители” были первопроходцами в медицине, хирургии. Щепки летят ради научных достижений, летят и благообразно укладываются в чьи-то холодные расчёты, в чью-то статистику, чьи-то отчёты об экспериментах. Человечество кричит возмущенное “отвратительно/чудовищно/антигуманно”, но в какой бы пещере всё еще обитало это самое человечество без подобных добровольных и не очень жертв?..

Мы – ученые, мыслители, руководители, принимающие решения, и мы делаем всё, чтобы обеспечить миру прогресс. А прогресс требует жертв – независимо от того, каковы эти жертвы. Так было всегда, ну и зачем же менять установленный порядок?

Автору хорошо удаётся живописать всяческие кролики ужасы, но он напрочь теряется, когда дело доходит до описания человеческих чувств. Любовная линия стала очевидным слабым звеном книги. Даже как-то неловко читать про все эти волны нахлынувших желаний.

Сильно отвратил меня от автора эпилог с дешёвой завлекалочкой, понуждающей читателя взяться за следующую книгу. И отдельное фу-фу-фу переводчику за вырвиглазное слово “пресловутый”, встречающееся чуть ли ни на каждой второй странице.

В итоге мы имеем качественный триллер. Не без кроликов недостатков, но вполне захватывающий, динамичный, без занудствований и провисаний в сюжете. Всё быстро, много, масштабно. Явно с далеко идущими видами на дорогую экранизацию с какими-нибудь звёздами в главных ролях.

P.S. Если ваша водостойкая тушь не течет, не вызывает аллергии и исправно увеличивает объём ваших ресниц, то, возможно, ради ваших глазок пострадало несколько морских свинок, крыс, кроликов, кошек или – вдруг так дешевле? – вполне себе человеческих детей.

Franck Thilliez

LE SYNDROME E

Copyright © 2010, Fleuve Editions, Departement d’Univers Poche

© М. Сашина, перевод, 2017

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательская Группа „Азбука-Аттикус“», 2017

Издательство АЗБУКА®

* * *

Моим близким

1

Быть там первым.

Он отправился в дорогу, едва увидев на рассвете объявление, и одолел двести километров, отделявших лилльский пригород от Льежа, за рекордное время.

Продается коллекция старых (30-е годы и позже), немых и звуковых, фильмов на шестнадцати- и тридцатипятимиллиметровой пленке. Представлены все жанры, есть короткометражные и полнометражные ленты. Свыше 800 бобин, из которых 500 – шпионские фильмы. Цена по договоренности…

Объявления подобного рода на обычном, неспециализированном сайте – все-таки большая редкость. Обычно владельцы киноколлекций торгуют ими на ярмарках типа аржантейской или продают оптом на одном из интернет-аукционов, а тут… а тут ее, похоже, сбывают с рук, будто старый холодильник. Хороший знак – такое объявление!

Добравшись до самого центра бельгийского города, Людовик с трудом припарковался, сверил номер дома, перед которым поставил машину, с указанным в объявлении, и пошел знакомиться с владельцем, Люком Шпильманом. Ага. На вид лет двадцать пять, «конверсы», очки для серфинга, булловская футболка, ну да, конечно, и пирсинг. Немного, кое-где, но есть.

– Значит, вы приехали за фильмами. Пойдемте, они на чердаке.

– Я первый?

– Другие не задержатся, с утра уже было несколько звонков. Вот не думал, что все пойдет так быстро.

Людовик шел следом за молодым человеком. Типично фламандское жилье – теплые цвета, темный кирпич, все комнаты расположены вокруг лестничной клетки, в кровле над ней – широкое окно…

– А почему вы решили избавиться от этих старых фильмов?

Людовик тщательно подбирал слова: «избавиться», «старые»… По существу, он уже начал торговаться.

– Вчера умер мой отец. Он никогда и никому не говорил, что делать дальше с этими бобинами.

Хм… Еще не похоронили, а уже отбирают у усопшего патриарха его добро, думал Людовик. Хотя… хотя какой смысл этому дурачку-сыну хранить двадцать пять килограммов пленки, когда можно собрать в тысячу раз больше изображений, которые будут весить в тысячу раз меньше. Несчастное потерянное поколение…

Лестница у них до того крутая, того и гляди шею свернешь. Оказавшись на чердаке, Шпильман включил свет – жалкую маломощную лампочку. Людовик улыбнулся, его сердце коллекционера забилось быстрее. Вот они, вот они все – прекрасно защищенные от естественного света… Разноцветные коробки, уложенные на стеллажах в стопки по двадцать штук. Здесь немножко сквозит – и ах как сладко пахнет пленкой… До верхних полок можно добраться с помощью стремянки на колесиках. Людовик подошел поближе. С одной стороны фильмы на тридцатипятимиллиметровой пленке, тяжелые, объемистые коробки, с другой – шестнадцатимиллиметровые, к ним у него особый интерес. На каждой крышке – этикетка, все так аккуратно сложено… Отличное хранилище! Вот классика немого кино, вот французские ленты золотого века кинематографа, и действительно – больше всего шпионских: судя по объявлению, они составляют больше половины коллекции Шпильмана. Людовик взял в руки одну из коробок. «Самый опасный человек в мире» – фильм Джона Ли Томпсона о ЦРУ и коммунистическом Китае. Полная нетронутая копия, защищенная при хранении от света и влаги, как вина лучших лет. Тут в коробках есть даже лакмусовые бумажки, чтобы не пропустить, если пленка вдруг начнет окисляться. Людовик с трудом сдерживал волнение. Одному только этому сокровищу, на его взгляд, цена на рынке не меньше пятисот евро.

– Ваш отец был помешан на шпионских фильмах?

– Не то слово – помешан! Вы еще не видели его библиотеку! Книги – сплошь по теории заговора и тэ дэ и тэ пэ. Сильно смахивает на навязчивую идею, да?

– А сколько вы хотите за бобину?

– Я порылся в Интернете. По-хорошему надо брать за каждую по сотне евро. Но я-то хочу сбыть все это поскорее – мне нужно место, стало быть, можем поторговаться.

– Очень надеюсь.

Людовик продолжал шарить по полкам.

– Наверное, у вашего отца был и проектор, и кинозал?

– Конечно. Скоро я все там переоборудую. Выкину старье, прикуплю самое современное: жидкокристаллический экран, домашний кинотеатр последней модели… А здесь, на чердаке, устрою музыкальную студию.

Людовику тошно было слушать – что за парень, ни малейшего уважения к прошлому! Он переместился правее, подвигал стопки, насладился благоуханием пленки… Тут были Гарольд Ллойд, Бастер Китон, чуть подальше – такие фильмы, как «Гамлет» и «Капитан Фракасс». Ему хотелось бы купить все, но зарплата в Фонде социального страхования и необходимость ежемесячно платить за сайт знакомств и Интернет вообще, за кабельное и спутниковое телевидение не позволяли такой роскоши. Ну и значит, надо будет выбирать.

Он подошел к стремянке, и Люк Шпильман тут же предупредил:

– Будьте осторожны! Именно с нее мой отец упал и раскроил себе голову. Вообще-то, заниматься подобной акробатикой в восемьдесят два года – это…

Людовик поколебался, но тем не менее полез наверх, думая о старике, обожавшем свои фильмы до такой степени, что умер из-за них. Поднявшись настолько высоко, насколько смог, Людовик продолжил отбор. Позади «Письма из Кремля», в невидимом поначалу ряду, он обнаружил черную коробку без этикетки. Пытаясь сохранить равновесие, достал ее, открыл. Внутри оказался короткометражный (судя по диаметру бобины) фильм – десять, максимум двадцать минут проекции. Возможно, это фильм потерянный, забытый, уникальный, а новому владельцу так и не удалось его опознать. Людовик спустился, держа в руках коробочку, положил ее на стопку из девяти уже отобранных культовых фильмов. Именно такие анонимные картины делают просмотр особенно занимательным.

Он повернулся к наследнику коллекции, изо всех сил стараясь казаться спокойным, хотя сердце забилось сильнее:

– К сожалению, бóльшая часть ваших фильмов ничего особенного собой не представляет. Все как везде, стандартный набор. А кроме того… вы чувствуете, чем пахнет?

– А чем пахнет?

– Уксусный такой запах – ощущаете? Пленка уже затронута кислотой, короче, ей грозит гибель. Причем скоро.

Молодой человек шагнул вперед и втянул носом воздух.

– Вы уверены?

– Более чем уверен. И готов избавить вас хотя бы от этих десяти коробок. Тридцать пять евро за штуку, идет?

– Полсотни.

– Сорок.

– Ладно, согласен…

Людовик подписал чек на четыреста евро, протянул Шпильману. Отъезжая, он увидел машину с французскими номерами, водитель которой искал место для парковки.

Тоже, наверное, покупатель. Слетаются во́роны.

Людовик вышел из своей личной проекционной и, не забыв захватить из холодильника бутылку пива, выбрал одно из обитых искусственной кожей двенадцати кресел в стиле пятидесятых. Он купил эти кресла, когда закрыли маленький кинотеатр «Рекс», который находился в двух шагах от его дома, оборудовал на вид такой же, как там, кинозал в подвале дома и окрестил этот кинозал «мое карманное кино». Откидные сиденья, невысокие подмостки, экран из специальной ткани со стеклянными микросферами, проектор Tri-Film Heurtier, рассчитанный на узкую пленку, – здесь было все. Да, в сорок два года у него было все, чего хотелось, кроме подруги, которую он обнимал бы во время просмотра «Унесенных ветром». Подруги не было, и пока что поиски ее на этих чертовых сайтах знакомств приводили только к неудачам или в лучшем случае к мимолетным интрижкам.

Было почти три часа ночи. Перекормленный шпионскими и военными кадрами, он завершил свой нескончаемый сеанс неведомо каким чудом сохранившейся безвестной короткометражкой. На вид это явно была копия, но такие вот безымянные фильмы иногда оказывались истинными сокровищами, а если повезет, то и утерянными шедеврами знаменитых кинематографистов: Мельеса, Уэллса, Чаплина. Людовик – как истинный коллекционер – очень любил помечтать. Когда он высвободил ракорд бобины, чтобы засунуть его в проектор, оказалось, что на ленте написано: «50 кадров в секунду». Такое редко увидишь, обычная-то скорость – 24 кадра в секунду, этого вполне достаточно, чтобы создать на экране иллюзию движения. Он пожал плечами и переключил скорость воспроизведения проектора, чтобы увидеть все так, как было задумано автором. Не хватало еще смотреть фильм замедленно…

Очень скоро белизна экрана уступила место темному мутному изображению. Никакого названия, никаких титров. Только внезапно появившийся в правом верхнем углу экрана на том же мутно-темном фоне белый кружок. Людовик сначала даже подумал, что это дефект пленки, так нередко бывало со старыми бобинами.

И тут начался фильм.