Литература дина рубина синдром петрушки
Дина Рубина
Синдром Петрушки
«Однажды, силою своей превращая воздух в воду, а воду в кровь и уплотняя в плоть, создал я человеческое существо – мальчика, тем самым сотворив нечто более возвышенное, чем изделие Создателя. Ибо тот создал человека из земли, а я – из воздуха, что много труднее…»
Тут мы поняли, что он (Симон Волхв) говорил о мальчике, которого убил, а душу его взял к себе на службу.
Псевдоклементины (II век н. э.)
Часть первая
Глава первая
«…И будь ты проклят со всем своим балаганом! Надеюсь, никогда больше тебя не увижу. Довольно, я полжизни провела за ширмой кукольника. И если когда-нибудь, пусть даже случайно, ты возникнешь передо мной…»
Возникну, возникну… Часиков через пять как раз и возникну, моя радость.
Он аккуратно сложил листок, на котором слово «кукольник» преломлялось и уже махрилось на сгибе, сунул его во внутренний карман куртки и удовлетворенно улыбнулся: все хорошо. Все, можно сказать, превосходно, она выздоравливает…
Взглядом он обвел отсек Пражского аэропорта, где в ожидании посадки едва шевелили плавниками ночные пассажиры, зато горячо вздыхал кофейный змей-горыныч за стойкой бара, с шипением изрыгая в чашки молочную пену, и вновь принялся рассматривать двоих: бабушку и внучку-егозу лет пяти.
Несмотря на предрассветное время, девочка была полна отчаянной энергии, чего не скажешь о замордованной ею бабке. Она скакала то на правой, то на левой ноге, взлетала на кресло коленками, опять соскальзывала на пол и, обежав большой круг, устремлялась к старухе с очередным воплем: «Ба! А чем самолет какает, бензином?!»
Та измученно вскрикивала:
– Номи! Номи! Иди же, посиди спокойно рядом, хотя б минутку, о-с-с-с-поди!
Наконец старуха сомлела. Глаза ее затуманились, голова медленно отвалилась на спинку кресла, подбородок безвольно и мягко опустился, рот поехал в зевке да так и застопорился. Едва слышно, потом все громче в нем запузырился клекот.
Девочка остановилась против бабки. Минуты две неподвижно хищно следила за развитием увертюры: по мере того как голова старухи запрокидывалась все дальше, рот открывался все шире, в контрапункте храпа заплескались подголоски, трели, форшлаги, и вскоре торжествующий этот хорал, даже в ровном гуле аэропорта, обрел поистине полифоническую мощь.
Пружиня и пришаркивая, девочка подкралась ближе, ближе… взобралась на соседнее сиденье и, навалившись животом на ручку кресла, медленно приблизила лицо к источнику храпа. Ее остренькая безжалостная мордашка излучала исследовательский интерес. Заглянув бабке прямо в открытый рот, она застыла в благоговейно-отчужденном ужасе: так дикарь заглядывает в жерло рокочущего вулкана…
– Но-ми-и-и! Не безззобразззь… Броссссь ш-ш-ша-лить-сссссь… Дай бабуш-шшш-ке сссс-покойно похрапеть-ссссь…
Девочка отпрянула. Голос – шипящий свист – раздавался не из бабкиного рта, а откуда-то… Она в панике оглянулась. За ее спиной сидел странный дяденька, похожий на индейца: впалые щеки, орлиный нос, вытянутый подбородок, косичка на воротнике куртки. Самыми странными были глаза: цвета густого тумана. Плотно сжав тонкие губы, он с отсутствующим видом изучал табло над стойкой, машинально постукивая пальцами левой руки по ручке кресла. А там, где должна была быть его правая рука… – ужас!!! – шевелилась, извивалась и поднималась на хвосте змея!
И она шипела человечьим голосом!!!
Змея медленно вырастала из правого, засученного по локоть рукава его куртки, покачивая плоской головой, мигая глазом и выбрасывая жало…
«Он сделал ее из руки!» – поняла девочка, взвизгнула, подпрыгнула и окаменела, не сводя глаз с этой резиново-гибкой, бескостной руки… В окошке, свернутом из указательного и большого пальцев, трепетал мизинец, становясь то моргающим глазом, то мелькающим жалом. А главное, змея говорила сама, сама – дядька молчал, чесслово, молчал! – и рот у него был сжат, как у сурового индейца из американских фильмов.
– Ищо! – хрипло приказала девочка, не сводя глаз со змеи.
Тогда змея опала, стряхнулась с руки, раскрылась большая ладонь с длинными пальцами, мгновенно и неуловимо сложившись в кролика.
– Номи, задира! – пропищал кролик, шевеля ушами и прыгая по острому колену перекинутой дядькиной ноги. – Ты не одна умеешь так скакать!
На этот раз девочка впилась глазами в сжатый рот индейца. Плевать на кролика, но откуда голос идет? Разве так бывает?!
– Ищо! – умоляюще вскрикнула она.
Дядька сбросил кролика под сиденье кресла, раскатал рукав куртки и проговорил нормальным глуховатым голосом:
– Хорош… будь с тебя. Вон уже рейс объявили, растолкай бабку.
И пока пассажиры протискивались мимо бело-синих приталенных стюардесс, запихивали сумки в багажные ящики и пристегивали ремни в своих креслах, девочка все тянула шею, пытаясь глазами отыскать чуднóго индейца с косичкой и такой восхитительной волшебной рукой, умеющей говорить на разные голоса…
А он уселся у окна, завернулся в тонкий плед и мгновенно уснул, еще до того, как самолет разогнался и взмыл, – он всегда засыпал в полете. Эпизод со змеей и кроликом был всего лишь возможностью проверить на свежем зрителе некую идею.
Он никогда не заискивал перед детьми и вообще мало обращал на них внимания. В своей жизни он любил только одного ребенка – ту, уже взрослую девочку, что выздоравливала сейчас в иерусалимской клинике. Именно в состоянии начальной ремиссии она имела обыкновение строчить ему гневные окончательные письма.
* * *
Привычно минуя гулкую толкотню зала прибытия, он выбрался наружу, в царство шершавого белого камня, все обнявшего – все, кроме разве что неба, вокруг обставшего: стены, ступени, тротуары, бордюры вкруг волосато-лакированных стволов могучих пальм – в шумливую теплынь приморской полосы.
Всегда неожиданным – особенно после сирых европейских небес – был именно этот горячий свет, эти синие ломти слепящего неба меж бетонными перекрытиями огромного нового терминала.
Водитель первой из вереницы маршруток на Иерусалим что-то крикнул ему, кивнув туда, где, оттопырив фалды задних дверец, стоял белый мини-автобус в ожидании багажа пассажиров. Но он лишь молча поднял ладонь: не сейчас, друг.
Выйдя на открытое пространство, откуда просматривались хвосты самолетов, гривки взъерошенных пальм и дельфиньи взмывы автострад, он достал из кармана куртки мобильный телефон, футляр с очками и клочок важнейшей бумаги. Нацепив на орлиный нос круглую металлическую оправу, что сразу придало его облику нарочитое сходство с каким-то кукольным персонажем, он ребром ногтя натыкал на клавиатуре номер с бумажки и замер с припаянным к уху мобильником, хищно вытянув подбородок, устремив бледно-серые, неизвестно кого и о чем умоляющие глаза в неразличимую отсюда инстанцию…
…где возникли и томительно поплыли гудки…
Теперь надо внимательно читать записанные русскими буквами смешные слова, не споткнуться бы. Ага: вот кудрявый женский голосок, служебное сочетание безразличия с предупредительностью.
– Бокер тов! – старательно прочитал он по бумажке, щурясь. – Левакеш доктор Горелик, бвакаша[1]…
Голос приветливо обронил картавое словцо и отпал. Ну и язык: бок в каше, рыгал Кеша, ква-ква…
Что ж он там телепается-то, господи!.. Наконец трубку взяли.
– Борька, я тут… – глухо проговорил он: мобильник у виска, локоть отставлен – банкрот в ожидании последней вести, после которой спускают курок. И – горло захлестнуло, закашлялся…
Источник
Сюжет действа, судя по визгливым выкрикам кукол и ответному смеху в зале, был веселый и назидательный, но Петя видел, что куклы прикидываются и что сами они, их тайная жизнь гораздо значительнее того, что на ширме происходит.
Если что-то не вполне съедобное завернуть в красивую обертку, станет ли оно настоящей конфеткой?
Ладно, усложним задачу, чтобы ответ не казался очевидным. Что если этого несъедобного всего 10 граммов, оно залито сверху толстым слоем качественного швейцарского шоколада и посыпано вкусными орешками, тогда как?
С романом Рубиной у меня именно такая моральная проблема. В нём есть толстый вкусный слой, многое собой прикрывающий и чем-то, безусловно, ценный, но в самой глубине, подо всей аппетитной маскировкой, скрывается абсолютно несъедобный для меня жанр – классическая российская чернуха.
Противоположности, как известно, притягиваются, а если кто-то слишком круто заберет вправо, то рискует оказаться слева – провернётся.
Поэтому последующие вкусности будут в отзыве соседствовать с неаппетитностями. Свет и Тьма, битва Бобра с Козлом и всё такое.
Вкусное номер раз – мир кукол и кукловодов
Главный герой книги, Пётр Уксусов, он же Мартын, он же Петрушка, с детства занимается куклами. Он их мастерит, он их “водит” по сцене во время спектаклей и уличных выступлений, он ими живет. В 8 лет судьба сводит его с увлеченным кукольником, который за несколько лет обучает его основам ремесла. Подробные описания изготовления реквизита и работы с ним (в т.ч. за ширмой провинциального театра) прилагаются.
Похоже, Рубина немало времени потратила на сбор материала – текст изобилует массой интересных деталей, которые простому человеку просто неизвестны. Кукол я люблю, сама когда-то шила и понимаю, что действо это в чём-то действительно почти мистическое, поэтому читать было очень интересно.
Осторожно – неаппетитность! Большое количество узкоспециализированных подробностей наверняка кому-то может показаться скучным.
Кадр из сериала “Синдром Петрушки” (2015). В главной роли – Евгений Миронов
Вкусное номер два – волшебные описания природы и городских ландшафтов
Изобилующее флешбэками действие романа происходит попеременно в Иерусалиме и Праге, на Сахалине и во Львове. Для каждого города Рубина находит потрясающе живые, ароматные слова, рисующие превосходную картинку описываемого ею места. Читая её строки, хочется вскочить с дивана, снять с карточки последние деньги, наскоро покидать в чемодан самое необходимое и, не откладывая, рвануть Туда, бродить по тем самым улочкам, разглядывать те самые здания, искать на стенах те самые изображения и барельефы.
… заваленная снегом, волшебно освещенная гроздьями театральных фонарей Прага – это особый жанр: смесь балета со сновидением в сопровождении стойкого запаха жареных шпикачек.
Осторожно – неаппетитность! Когда автор примерно в том же стиле начинает описывать людей, их речь и события, получается нечто не вполне адекватное реальности (даже особой, кукольной, какую нам тут выстраивают на протяжении всех четырех сотен страниц текста). Более того, в такие моменты Рубина опасно приближается к стилю повествования Макса Фрая, а там уже, простите, не сочная речь, а полнейшее словоблудие.
Кадр из сериала “Синдром Петрушки”. В роли Лизы – Чулпан Хаматова
Вкусное номер три – сложные, неоднозначные персонажи
Будущий кукольник Петя в 8 лет утащил из коляски годовалую девочку с огненными волосами, решив, что она будет его главной куклой. Многие годы они с Лизой растворялись друг в друге и мучили(сь) одновременно, неистовствовали и вынужденно разлучались, рожали и хоронили ребенка, любили и ненавидели. Не умели только одного – жить самодостаточно, вне рамок собственного кукольного мира.
Картина с каждой стороны дополняется несколькими красочными штрихами. У Пети – львовская бабушка, а у Лизы – покончившая с собой мать и невесть с чего пустившаяся в бега тётка. Драчливый инвалид-отец и похотливый мудак, женщины-терпилы и женщины, попытавшиеся взять судьбу в свои руки, семейные тайны и фамильные предания, легенды о Холокосте и еврейских проклятиях, бытовуха израильской психиатрички и российского полунищенского существования – вброшенных авторов в это густое варево ингредиентов хватило бы и на несколько романов.
Осторожно – неаппетитность! По мере чтения, с увеличением числа наворотов семейных трагедий, отлично начинавшаяся история всё больше скатывается в нарочитый, закрученный на потребу публике фарс. Да, “кукольность” (читай – театральность) всего показанного здесь неоднократно подчеркивается, но финал при таком замахе оставляет неприлично много вопросов. Гора родила мышь, а истерзанные души главных героев успокоились как-то уж слишком мелочно и неожиданно.
Кукла Корчмарь играет в сюжете не последнюю роль. Он тоже трикстер
Вкусное номер четыре – всеохватная идея трикстера
Не, не, он не плохой и не хороший. Не ест живы и не ест мартвы! Он такой персонаж… Мораль и честь – это не про него. Понимаешь, он – ТРИКСТЕР! Это такое вечное существо из подземного мира. Он плут, разрушитель… Все ему дозволено: и с неба, и из-под жеми. И ему много тысёнц лят.
Трикстеры тут повсюду – в них играют, ими играют, они играют. Все тут не просто люди-куклы, но и плуты-обманщики. Раздают обещания и тут же их нарушают, ищут себе послушных марионеток и сами с радостью ими же и становятся.
Осторожно – неаппетитность! От градуса экспрессии всей этой братии порой становится неуютно. Даже у самой фарсовой кукольной истории, кажется, должна быть идея и/ или мораль. Здесь финал рушит любые предположения относительно понимания произошедшего. Свести всё к сложным взаимоотношениям двоих псевдовлюбленных людей (настоящей любовью такое назвать, увы, невозможно), повторюсь, выглядит слишком просто. Сладкое и обоюдное схождение с ума? Нет уж, увольте!
Фото взято с сайта ruskino.ru
Вкусное номер пять – камео автора
Когда главный герой отправляется за консультацией к некому профессору Ратту, тот весело сообщает, что “на днях подарил одной писательнице эпиграф для ее нового романа о сумасшедшем кукольнике”. Приведенные им слова совпадают с эпиграфом “Синдрома Петрушки”.
Профессор гордится собственной находкой, “если, конечно, дама не испаскудит своим романом мой чудесный эпиграф”.
Осторожно – неаппетитность! И снова возникает мысль о фарсе. Идея тщательно выстроенного в формате кукольного представления повествования разбивается от столь грубого столкновения с реальным миром. Да, это забавно. Но стоило ли втягивать себя внутрь текста, если это помешало восприятию? Не попахивает ли такое “искусство ради искусства” самолюбованием?
Мне и сейчас при каждой встрече хочется сразу всучить ему в руки какую-нибудь куклу, чтобы вместо отчужденной маски увидеть его настоящее лицо.
Приятного вам шелеста страниц!
Источник
Все уведомления
Рецензии
Цитаты
Дина Рубина
Дина Рубина совершила невозможное – соединила три разных жанра: увлекательный и одновременно почти готический роман о куклах и кукольниках, стягивающий воедино полюса истории и искусства; семейный детектив и психологическую драму, прослеженную от ярких детских и юношеских воспоминаний до зрелых седых волос.
Страсти и здесь “рвут” героев. Человек и кукла, кукольник и взбунтовавшаяся кукла, человек как кукла – в руках судьбы, в руках Творца, в подчинении семейной наследственности? – эта глубокая и многомерная метафора повернута автором самыми разными гранями, не снисходя до прямолинейных аналогий.
Мастерство же литературной “живописи”…
Развернуть
Лучшая рецензия на книгу
Дина Рубина
Синдром Петрушки
Дина Рубина
978-5-699-63965-6
4
Смятение чувств….
Вот уже вторая книга Д. Рубиной вызывает у меня…
Вот уже вторая книга Д. Рубиной вызывает у меня совершенно смешанные чувства.
Не буду пересказывать сюжет, просто опишу свои впечатления…
Рубина, безусловно, талантливый рассказчик… если привыкнуть к её стилю…с безумным количеством отступлений с подробным описанием различных мест, исторических событий и людей, которые часто никак не связаны с основной историей; с массой микро-историй, складывающихся в одну, как пазл из 50000 элементов. Если быть готовым потратить тучу времени на “погружение в атмосферу” через…какие чебуреки тут продавали,
какой (и как, и кто) прекрасный кофе варили там… какие интересные скульптуры украшали тот дом, какие чудные старинные часы висели у….а также через постоянное вкрапление непонятных и не всегда поясняемых фраз (будь то местное наречие,…
Развернуть
Дополнительная информация об издании
ISBN: 978-5-699-63965-6
Год издания: 2017
Язык:
Русский
Количество страниц: 512
Формат: 115×180 мм
Тип переплета: мягкий переплет
Возрастные ограничения: 16+
Я — автор этой книги
Подробнее о книге
Дина Рубина
Синдром Петрушки
Дина Рубина
978-5-04-092807-1
8 сентября 2020 г. 07:35
210
5
Книга о природе искусства
Дина Рубина, «Синдром Петрушки» Книга о природе…
Дина Рубина, «Синдром Петрушки»
Книга о природе искусства: жестокой, тиранической, болезненной, выстроенной на комплексах и неврозах. Деспот и раб, режиссер и актер, кукловод и кукла — их зависимость обоюдная, и тот, кто приказывает, страдает не менее того, кто исполняет приказы.
Дина Рубина
Синдром Петрушки
Дина Рубина
978-5-04-092807-1
17 июля 2020 г. 15:31
322
4
Добротный, неспешный роман
“Синдром Петрушки” это неспешный, тягучий роман…
“Синдром Петрушки” это неспешный, тягучий роман с хорошим языком. Признаюсь, порой мне было скучновато его читать, потому что мне понравилась центральная линия произведения, а Рубина постоянно отклонялась от неё и рассказывала о чём-то эпизодическом.
В сердце романа — кукольник Петя и его жена, рыжая бестия Лиза, их запутанные и сложные отношения.
Рубина немалую часть романа уделяет профессии главного героя, рассказу о том, как он пришёл к такому занятию и в чём заключается его страсть. Читать об этом интересно и немного стыдно. Чувствуется что-то вуайеристское.
Кроме того, в книге говорится об очень необычных семейных традициях, связанных с куклами. В этом плане в романе есть черты магического реализма.
Интересно описывается Львов, улицы этого города, отдельные страницы истории. Некоторые…
Развернуть
Дина Рубина
Синдром Петрушки
Дина Рубина
978-5-699-63965-6
10 июня 2020 г. 11:32
550
0
Нет, она будет моей главной куклой Наверное,…
Нет, она будет моей главной куклой
Наверное, это и есть тот самый настоящий магический реализм, где «смешение и кружение смыслов – кружение слов». Я не буду оценивать книгу и на то есть ровно две причины.
Причина первая – книга написана прекрасно. И если ставить оценку, опираясь исключительно на язык, стиль и текст в целом, то будет твердая пятерка. Вязь слов, которая сплетает в воображении странный кукольный спектакль не поддается никакой критике.
Причина вторая – если ставить оценку, опираясь на историю, рассказанную в книге, то будет твердый неуд, просто потому что мне эта история чужда, меня она отталкивает, история эта удушающе и тошнотворно неприятна.
Главные герои книги – гротескные персонажи, петрушки, застрявшие в своей одержимости, своем горе, порожденным этой одержимостью.…
Развернуть
Дина Рубина
Синдром Петрушки
Дина Рубина
978-5-699-45611-6
7 сентября 2020 г. 11:31
83
5
Единение душ
Книги Рубиной я жду, пожалуй, как каждый…
Книги Рубиной я жду, пожалуй, как каждый человек лета, для меня книги Дины Ильиничны всегда предвкушение праздника с невероятными сюрпризами. О сюжете уже написано все: многослойное повествование о судьбе кукольника и жизни рядом с ним его возлюбленной огненной Лизы. Пережив юношескую влюбленность — слияние в начале отношений — пара Пети и Лизы с течением времени входит в этап поглощения друг другом, довольно болезненный — Лизе приходится лечится в клинике душевных болезней, а Петя не видит разницы между Лизой и куклой Элис:
«Кукла въедается в твои руки, тело, походку. Это – наивысший момент близости».
Кажется, что произошло растворение индивидуальности каждого: Петя помешан на кукле Элис, а Лиза помешана на Пете и его увлечении куклой Элис. Каждый не чувствует потребности побыть в своем…
Развернуть
Дина Рубина
Синдром Петрушки
Дина Рубина
978-5-04-092807-1
22 сентября 2020 г. 20:13
61
4
Замечательный язык автора. Чувствуется, что…
Замечательный язык автора. Чувствуется, что автор исследовал историю городов, развитие кукольного искусства, различные заболевания людей, но сюжет не требует столь глубокого погружения в тему, а иногда герой должен уже мчаться в аэропорт, а ему всё рассказывают и рассказывают… Желание автора использовать весь материал без остатка вызывает чувство раздражения и досады.
Дина Рубина
Синдром Петрушки
Дина Рубина
978-5-04-092807-1
19 июля 2020 г. 04:09
418
4.5
Симптом болезни…
Любовь. Используя разные книги как подспорье,…
Любовь. Используя разные книги как подспорье, пытался разобраться в определении любви, относя ее то к чувству, то к эмоции, а то и вовсе к осколку сознания, застрявшему в памяти, склоняясь то к одной, то к другой гипотезе, в тщетном стремлении «описать момент создания вселенной». Думаю, что любовь – это некое собрание образов и понятий, лоскутное одеяло восприятия, коллаж осколков воспоминаний, состоящий из твоего собственного, возможно похожего на другие, но все же уникального набора снимков. Звуки и мелодии, люди и лица, образы и мысли, сны и мечты, слова и истории – слепки, застывшие глубоко в памяти, все вместе означающие любовь. Когда автор пишет про любовь, перед его взором его собственный набор образов, возможно чем-то похожий на набор читателя, про любовь читающего, но все же…
Развернуть
Дина Рубина
Синдром Петрушки
Дина Рубина
978-5-04-092807-1
6 сентября 2020 г. 17:23
71
4
Сумасшедший + сумасшедший не равно сумасшедшая любовь.
Мне очень нравятся книги, в которых судьбы…
Мне очень нравятся книги, в которых судьбы персонажей переплетаются и влияют друг на друга: кто-то случайно рассказал одну семейную тайну, кто-то неосознанно дал подсказку, а кто-то прямо-таки перевернул чью-то жизнь с ног на голову, поэтому мне было интересно что же будет дальше, ведь почти все встречи и разговоры в этой истории не случайны. У обоих главных героев целый букет психологических травм, комплексов, и, скорее всего имеются психические расстройства [доктор Горелик говорил как минимум о шизо-аффективном расстройстве у Лизы, например]. Они мучают друг друга и подпитываются этим, поэтому и вместе не могут существовать нормально, и расстаться тоже никак не получается [по мне — это отношения маньяка и жертвы со Стокгольмским синдромом].
Тем не менее история интересная, хотя и…
Развернуть
Дина Рубина
Синдром Петрушки
Дина Рубина
978-5-04-092807-1
14 августа 2020 г. 11:53
107
5
Синдром Ангельмана – обусловленная генетической…
Синдром Ангельмана – обусловленная генетической аномалией патология, характеризующаяся такими признаками, как задержка психического развития, нарушения сна, припадки, хаотические движения (особенно рук), частый смех или улыбки. Также эту болезнь называют «синдром Петрушки» или «синдром счастливой куклы».
В основе книги долгая и трагическая любовь длинною в жизнь. Любовь огромных масштабов, любовь к
девочке/девушке/женщине и даже кукле.
В центре романа безумно талантливый кукольник и его жена, которую он воспитал «с пеленок». Но именно страсть, которая поглощает его, не оставляя выбора – только к куклам, точнее к одной кукле, сделанной им по прототипу жены. Ее идеальная копия…
В начале романа ты восхищаешься кукольником, жалеешь его, ведь жена безумна, психически нездорова. Потом происходит…
Развернуть
Дина Рубина
Синдром Петрушки
Дина Рубина
978-5-04-092807-1
17 августа 2020 г. 13:38
58
5
Это было восхитительно.
Восхитительно сказочно. И восхитительно страшно.
В которой раз Рубина меня удивила глубиной…
В которой раз Рубина меня удивила глубиной знания.
То уникальный по природе своей голос контртенор , засекреченные спецслужбы и семейные тайны. То неприглядное исподнее советского цирка, то историческая канва французских императорских сокровищ. То вот теперь безумный мир безумного кукольника.
Здесь много точек соприкосновения и все они прекрасны. Израиль, Сахалин, Прага, Львов…
В одном из них когда-то в СССР родился Петя. Пётр Уксусов. Фамилия в мире кукол говорящая, если не сказать самая значимая. И увлекся Петя, будучи ещё совсем мальчиком, этими самыми куклами.
В его руках они оживали и начинали жить своей жизнью. В фигуральном смысле, конечно.
Вы же понимаете, что куклы — это не люди?
В 8 лет он полюбил. Навсегда. До смерти. Миниатюрная и изящная Лиза. Главная кукла его жизни.
Петя рос…
Развернуть
Похожие книги
Вы можете посоветовать похожие книги по сюжету, жанру, стилю или настроению. Предложенные вами книги другие пользователи увидят здесь, в блоке «Похожие книги». Посоветовать книгу
Источник