Музыкальная школа для ребенка с синдромом дауна
В статье актуализируется проблема инклюзивного образования в нашей стране и неготовность к нему педагогического сообщества. На примере педагогического опыта Вертий И. И. показана возможность развития эмоциональной сферы детей с синдромом Дауна через обучение игре на фортепиано. Автор обосновывает социальный заказ на разработку специального курса обучения музыке детей с ограниченными возможностями здоровья в системе профессионального музыкально-педагогического образования.
Ключевые слова: дети с ограниченными возможностями здоровья, инклюзивное образование, обучение игре на фортепиано.
Что заставляет уходить в бессмертье
Мельчайшие частички бытия?
Их разделяют звезды и столетья,
И вместе с ними исчезаю я.
Но исчезая, во Вселенской книге
Я оставляю четкие черты.
И в каждом атоме, и в каждом миге
Меж мной и Вечностью наведены мосты.
Это стихотворение написала девочка Соня. У нее аутизм, она имеет статус инвалида, и совершенно беспомощна в жизни. Она не способна полить цветы из лейки, в которую уже налита вода. И не потому, что у нее что-то с руками, а потому, что она не может совершать произвольные действия — действия, определяемые ее волей и сознанием [1]. Ее поведение внешне кажется «имбецильным», она не может говорить, но она пишет удивительные стихи. Она может что-то, чего не можем мы. Может быть, она знает то, чего не знаем мы. И она имеет судьбу, как бы сложенную из другого материала, чем у большинства из нас.
Возникает вопрос: что же следует считать ограничением возможностей здоровья подобных Соне «особых» детей, особенность которых связана с психофизиологическими нарушениями организма, такими как Синдром Дауна, Синдром Вильямса, аутизм, ДЦП, мышечная дистрофия и пр., считать не в прагматическом социальном смысле, а в более глубоком значении?
Несомненно, что уровень цивилизованности общества во многом оценивается его отношением к людям с умственными и физическими недостатками, особенно к детям с ограниченными возможностями здоровья. И создание оптимальных условий для успешной коррекции в развитии, воспитании, обучении, социально-трудовой адаптации «особого» ребенка и его интеграции в общество, безусловно, относится к числу важнейших задач. Проблемы детей с ограниченными возможностями здоровья касаются почти всех жизненных аспектов нашего общества — от законодательных актов и социальных организаций, которые призваны оказывать помощь этим детям, до атмосферы, в которой они живут. Но главное — у этой проблемы есть человеческий, нравственный, духовный аспект, важный и первостепенный. «Особые» дети — не абстрактные единицы, а реальные люди, имеющие лицо и характер, каждый из которых проходит свой единственный и неповторимый жизненный путь. Просто они не такие, как все, и никогда такими, как все, не станут.
По данным Минобрнауки, 5 % от общего числа всех учащихся — инвалиды, их 250 тысяч. 140 тыс. детей обучаются в обычных школах, 40 тысяч — на дому и 70 тысяч — в специнтернатах. А 200 тысяч не имеют возможности освоить программу даже начальных классов [2].
В течение длительного времени доминировала установка на воспитание и образование детей с ограниченными возможностями здоровья только в рамках государственной системы специальных школ и учреждений интернатного типа и практически полностью исключала семью из процесса воспитания и развития «особого» ребенка. Хотя истиной, не требующей доказательств, является то, что лучшим местом для любого ребенка, в том числе и «особого», является его родной дом. Ребенок с ограниченными возможностями здоровья имеет одинаковые для всех детей потребности, главная из которых — потребность в любви и окружении людьми, которые любят его и которых любит он. Именно родители таких детей, не отказавшиеся от них, любящие, и видящие в них своих единственных и неповторимых, являются двигателями в глобальной проблеме развития, воспитания, обучения, социальной адаптации детей с ограниченными возможностями здоровья. Именно родители, и только потом неравнодушные и готовые присоединиться к ним психологи, медики, педагоги, юристы стоят у истоков всех инициатив в этой области, от социальных до законодательных.
А проблем действительно очень много, начиная с выбора единого термина, заменяющего слово «инвалид», которое становится клеймом и приговором для ребенка на всю жизнь, и заканчивая созданием безбарьерной среды и инклюзивного образования. Но все же главной проблемой является психологическая депривация «особых» детей. Значит развитие эмоциональной сферы этих детей — проблема архиважная.
Уникальный способ решения этой проблемы нашли родители «особых» детей в городе Азове — маленьком городе на юге России. Детей с синдромом Дауна и тяжелой формой ЗПР стали обучать игре на фортепиано и вокалу. Возможно ли это? Как много здоровых детей бросают музыкальную школу, не желая преодолевать трудности обучения! А ведь речь идет о «солнечных» детях, интеллект которых обычно снижен до уровня умеренной, а нередко и глубокой умственной отсталости. Даже у взрослых с синдромом Дауна умственное развитие не превышает уровень нормального семилетнего ребенка. Люди с синдромом Дауна имеют прописанные на генетическом уровне нарушения мелкой моторики, фонематического слуха, зрения, органическое поражение центральной нервной системы, общее недоразвитие речи, врожденный порок сердца, гипотонус мышц. Большинство из этих нарушений является основным фактором поражения интеллекта и отрицательно влияет на формирование навыков крупной моторики. А крупная моторика, в свою очередь, является ключевой сферой физического развития и двигательной активности, позволяющей взаимодействовать с окружающим миром.
А началось все так. В 2008 году в городе Азове Ростовской области мамы детей с синдромом Дауна пришли к профессиональному педагогу-музыканту со странной, на первый взгляд, просьбой — попытаться обучать их детей игре на фортепиано. Но в нашей стране это непозволительная роскошь. Потому что, по критериям Минздрава и Минобразования, дети с такой геномной патологией считаются необучаемыми. Практически путь в дошкольное или внешкольное учреждение общего профиля им заказан.
Но на удивление всем педагог согласился. И чтобы наглядно опровергнуть глубочайшее заблуждение о необучаемости детей с синдромом Дауна и тяжелой формой ЗПР, педагог решился на беспрецедентный шаг — стал на безвозмездной основе обучать особых детей игре на фортепиано.
Прошло 6 лет. За это время значительно расширился контингент детей и взрослых, посещающих музыкальные занятия. Спектр занятий, в свою очередь, также расширился и пополнился другими видами музыкальной деятельности — занятиями вокалом, музыкальным театром, игрой на детских музыкальных инструментах, логоритмикой, танцами, хоровым пением, которые, как показал опыт, являются не менее эффективным средством интеллектуального и физического развития людей с психофизиологическими нарушениями организма.
Безусловно, мгновенных результатов в развитии «особых» детей не было, да и быть не могло, этот процесс невозможно подогнать под какие-либо нормы и стандарты. Каждый ребенок обладает собственным, уникальным, присущим только ему потенциалом, заложенным в нем природой. Но у них есть одна общая черта — они любят музыку и с огромным удовольствием посещают музыкальные занятия.
Но когда на сцену выходят «особые» дети и достойно исполняют на фортепиано музыкальное произведение, у сидящих в зале здоровых людей на глазах появляются слезы. Это состояние трудно передать словами.
«Нельзя полагаться на то, что наши малыши, как многие обычные дети, рано или поздно сами всему научатся. Сидеть, ползать, ходить, говорить, думать — этому детей с синдромом Дауна надо учить изо дня в день, начиная с самого раннего возраста. Для того, чтобы воспитать и обучить такого ребенка, нужны знания, приобретая которые незаметно овладеваешь новой профессией — мама особого ребенка», — рассказывает Ирина Степанова.
«Слегка оправившись от шока после рождения дочери, я стала искать хоть малейшую информацию по обучению и воспитанию детей с синдромом Дауна. Опытные специалисты «Даунсайд Ап» дали нам жизненно важные для моего ребенка рекомендации и снабдили нас специальной литературой. Так мы узнали, что нам обязательно нужно заниматься музыкой и творчеством. Какое счастье, что мы нашли такого профессионального педагога-музыканта, как Вертий Ирина Ивановна».
«Мы видим, что наш сын очень счастлив и горд своими успехами — а для нас, родителей, самое большое счастье — видеть светящееся от радости лицо своего ребенка, когда огромный зал бурно аплодирует ему. И это счастье подарила нам Ирина Ивановна», — говорит мама другого «особого» ребенка.
«Мы считаем, что музыкальные занятия оказывают, в самом прямом смысле этого понятия, терапевтическое воздействие на психику и организм наших детей а, следовательно, можно смело заявлять, что для наших детей занятия музыкой носят жизненно необходимый характер».
А вот что говорит сам педагог: «Эти ребята каждый день меня удивляют. Они напрочь сломали стереотипы! Оказалось, что это ласковые и добрые ребята, которым нужно всего лишь чуть больше любви и внимания, и по своей целеустремленности они не только отстанут от сверстников. А порой и опережают их. Наши занятия я считаю музыкальной терапией, методику разрабатываю сама, собирая какую–то информацию в Интернете, пробую, отбираю самое эффективное».
О детях, с которыми занимается Ирина Ивановна, писали в газетах и журнале для родителей «особых» детей «7 лепестков», делали телерепортажи городские и областные телекомпании, снят документальный кинофильм «Вера, Надежда, Любовь», который стал призером Международного кинофестиваля «Православная инициатива». Ежегодно дети, посещающие музыкальные занятия Ирины Ивановны, принимают участие в городских концертах и фестивалях, вот уже несколько лет представляют город на областном фестивале «Я через сердце вижу мир». В декабре 2014 года эти ребята получили Дипломы отборочного тура VI Международного парамузыкального фестиваля в Москве.
Анализируя 6-летний педагогический опыт Вертий Ирины Ивановны по развитию эмоциональной сферы детей и взрослых с ограниченными возможностями здоровья в процессе обучения игре на фортепиано, занятий вокалом и других видов музыкально-эстетической деятельности, можно констатировать его эффективность и сделать следующие выводы:
1. Игра на фортепиано способствует развитию мелкой моторики детей, что в свою очередь облегчает приобретение навыков самостоятельного ухода за собой и предопределяет возможность приобретения навыков ручного труда, т. е. овладения определенными ремеслами.
2. Музыкальные занятия возводят жизнедеятельность «особых» детей на другой уровень — у них формируется мотивация учения. И надо отметить, что процесс формирования мотивации заключается не в простом возрастании положительного отношения к музыкальным занятиям, а в стоящем за ним усложнении структуры мотивационной сферы, входящих в нее побуждений, установление новых, более зрелых, иногда противоречивых отношений между ними.
3. Преодолению эстрадного волнения посвящены многие работы музыкальной психологии. Это серьезная проблема даже для музыкантов-профессионалов. Но Славик Д. и Юля Г. уже играют на таком уровне, что если ошибаются (что свойственно любому исполнителю), практически без потерь выходят из ситуации. Это показатель не только стрессоустойчивости и силы личности, но и социальной адаптации ребят.
4. Концертная деятельность детей с ограниченными возможностями здоровья имеет мощный воспитательный эффект как для самих «артистов», так и для слушателей в плане воспитания толерантности и гуманизма.
5. Музыка, которая по выражению В. Д. Днепрова представляет собой «звучащее мироощущение», необычайно расширяет эмоциональный спектр личности «особого» ребенка и усиливает его собственную энергию.
6. Не только наблюдения родителей, но и обследования психолога свидетельствуют, что в результате занятий музыкой у этих ребят во все большей и большей степени наблюдается положительная динамика в психофизическом состоянии их организма — активизируется мыслительная деятельность, улучшается речь, память, слух, координация движений, значительно укрепляются мышцы всего тела, особенно опорно-двигательного аппарата, повышается жизненный тонус.
Отсюда сам собой напрашивается вывод, что занятия музыкой жизненно необходимы людям с ограниченными возможностями здоровья.
Сегодня распространение в нашей стране процесса интеграции и инклюзии детей с особыми образовательными потребностями психического здоровья в образовательном учреждении является не только отражением времени, но и представляет собой реализацию прав детей на образование в соответствии с «Законом об образовании» Российской Федерации.
Бесспорно, что главная роль в создании развивающей среды для «особых» детей принадлежит педагогу, его профессиональному мастерству, чуткости и терпению. В городе Азове такой педагог есть — Ирина Ивановна Вертий. А в других городах? По всей нашей стране таких энтузиастов не более десяти.
И хотя очевидно, что в нашей стране созрел социальный заказ на разработку специального курса обучения музыке детей с ограниченными возможностями здоровья, ни одно учебное заведение не осуществляет подготовку специалистов для работы в этом направлении. Анализ образовательных программ педагогических учебных заведений показывает, что музыкальное образование теперь не является педагогической профессией, а воспитатели, педагоги дополнительного образования и учителя начальных классов не изучают даже основ дефектологии и коррекционной и специальной педагогики. И хотя новый Закон «Об образовании в РФ» дает возможность «особым» детям учиться в обычной и музыкальной школе, совершенно ясно, что к инклюзивному образованию наше педагогическое сообщество не готово. Пока эта проблема не будет решена, право на развитие детей с ограниченными возможностями здоровья будут попраны, потому что одного энтузиазма явно не достаточно.
И в заключение, возвращаясь вновь к теме личности «ребенка с ограниченными возможностями». А именно, к той девочке, стихотворением которой начата эта статья. Соня пишет: «Вы что думаете, как получаются счастливые люди? Вы счастливы? Совместимы ли счастье и болезнь? Счастье личное и тяжелая жизнь в стране?» «Люди разные, как звезды. Я люблю всех, Сердце вмещает все звезды Вселенной» [1].
Жизнь таких детей рождает вопросы, касающиеся не только их самих, но и всех нас.
Литература:
1. Сошинский С. А. Дети-инвалиды: социальные проблемы и неожиданные открытия [Электронный ресурс] Сошинский С. А. — Режим доступа: https://pravmir.ru/stat-content/sc_printer_1895.html. — Дата обращения 21.07.2014
2. Почему в наши школы не ходят дети-инвалиды? [Электронный ресурс] — Режим доступа: https://civilg8.ru/5209.php — Дата обращения 3.11.2014
Основные термины (генерируются автоматически): ограниченная возможность здоровья, ребенок, инклюзивное образование, Азов, Игра, синдром, фортепиано, крупная моторика, музыкальная школа, педагогическое сообщество.
Источник
В 2010 году нейробиологи Нина Краус (Nina Kraus) и Бхарат Чандрасекаран (Bharath Chandrasekaran) из Северо-западного университета (штат Иллинойс, США) опубликовали результаты своего научного исследования, посвященного тому, как занятия музыкой влияет на деятельность мозга детей, которые учатся читать[1]. В ходе исследования подтвердилось то, что ранее было научной гипотезой: музыкальное обучение приводит к изменениям всей слуховой системы, и это способствует развитию мозговой деятельности, отвечающей за прием и переработку речевых звуков. Такой эффект музыкального обучения предполагает, что, подобно физическим упражнениям и их влиянию на физическую форму тела, музыка является ресурсом, который тонизирует мозг для восприятия слуховых ощущений. Нервные связи, формирующиеся во время обучения музыке, используются также и для других аспектов коммуникации человека.
Ученые объясняют это свойство человеческого головного мозга нейропластичностью, т. е. способностью мозга приспосабливаться и изменяться путем обучения в течение жизни человека. Музыка повышает нейропластичность. Исследования доказывают, что умение играть на музыкальном инструменте облегчает мозговые процессы чтения, запоминания, счета, синхронизации и координации действий в совместной деятельности. Музыкантам проще даются иностранные языки, а дети, занимающиеся музыкой, лучше читают, обладают большим запасом слов, чем дети, не имеющие музыкального образования. Кроме того, обучение музыке создает нервные связи, которых не хватает при дислексии или нарушении распознавания речи.
Как теория подтверждается на практике
Теоретические выводы американских ученых подтверждаются многочисленными историями из реальной жизни. Причем они доказывают, что эти выводы справедливы как для нормативно развивающихся детей, так и для музыкантов с особенностями развития. Одна такая история — о Наде Маркеловой, очень музыкальной девочке с синдромом Дауна. Сейчас Наде 17 лет, и два года назад она наравне с другими детьми окончила в Москве детскую музыкальную школу им. Д. Б. Кабалевского по классу фортепьяно. «Любовь к музыке сильно повлияла на всю жизнь моей дочери, — говорит Марина Владимировна Маркелова, мама Нади. — После девятого класса общеобразовательной школы она мечтает продолжить свое образование в сфере искусства. Уже сейчас у нее есть два предложения по дальнейшей учебе — от Московского губернского колледжа искусств и Заочного народного университета искусств. А пока она продолжает выступать в рамках различных музыкальных проектов, ставить танцы и аккомпанировать в инклюзивной театральной студии».
В силу объективных причин Надежда не может добиться такой безупречной техники игры на фортепьяно, как пианисты без лишней хромосомы. Однако, по мнению специалистов, звучание музыкальных произведений в ее исполнении получается очень ярким и необычным, ведь оно преломляется сквозь призму особого внутреннего мира девочки, проходит через ее щедрое на эмоции сердце. У Нади великолепная память, и она очень трудолюбива. Конечно, как рассказывают родители, бывали в ее музыкальном обучении и трудные периоды, когда интерес к занятиям ослабевал и лишь терпеливая, настойчивая мотивирующая поддержка помогала вернуть его. Каждые полгода в репертуаре юной пианистки появляется четыре-пять новых произведений. Среди ее любимых — произведения Ф. Шопена, Й. Гайдна, В. И. Ребикова, А. Т. Гречанинова. «Я убедилась, что благодаря музыке мозг начинает совершенно по-другому работать, музыка дала Наде очень многое, — подчеркивает Марина Владимировна. — У нее развилось творческое мышление, она полюбила книжки, хорошо пишет изложения и сочинения по литературе, с ней интересно разговаривать на самые разные темы. Кстати, именно благодаря музыке в какой-то момент Надя заметно улучшила свои успехи в математике. И хотя сейчас у дочки много проблем со здоровьем, музыка всегда остается с ней!»
У 24-летнего Ильи Павлова тоже синдром Дауна, и он также окончил музыкальную школу по классу фортепьяно, причем с отличными результатами: на выпускных экзаменах ему поставили лишь одну четверку — по сольфеджио. Как рассказала мама молодого человека Ирина Александровна Павлова, учился Илья в детской музыкальной школе имени Н. П. Ракова, что в Марьиной Роще, и ему необыкновенно повезло с преподавателем. Опытный педагог Евгения Аркадьевна Дитковская занималась с детьми с разными проблемами здоровья и подбирала различные методические приемы так, чтобы ученики не только осваивали технику игры на фортепьяно, но и продвигались в своем умственном, эмоциональном, двигательном развитии.
«С раннего детства Илья мог любую знакомую песню узнать с нескольких нот, слух у него идеальный, — говорит Ирина Александровна. — Когда он начал заниматься музыкой, то стал лучше развиваться: улучшилась речь и даже, как ни странно, осанка, он перестал стесняться выступать на сцене, начал много читать, научился ориентироваться в Интернете, у него сформировался более целеустремленный характер. Музыка помогла ему стать более общительным, открытым, эмоциональным… На занятия в музыкальную школу с Ильей ходил папа, он и помогал ему, если что-то не получалось. И хотя кое-какие трудности у него были, но это именно трудности, а не проблемы».
Илья выступал на школьных праздниках, фестивалях, а также на благотворительных мероприятиях на престижных площадках Москвы: в Большом театре, в Музыкальном театре им. Станиславского и Немировича-Данченко. Родители приобрели ему электропианино, и он продолжает играть дома, устраивая сеансы музыкальной релаксации для мамы и обучая основам исполнительского искусства своих маленьких племянников.
Не только для избранных
Как рассказывают родители, чьи дети с синдромом Дауна окончили музыкальные школы, во время учебы им не делали никаких поблажек. Заниматься приходилось не благодаря созданным для них специальным условиям обучения, а практически вопреки всем реалиям образовательной среды: ценой титанического труда самих юных музыкантов, их родителей, педагогов. И конечно же, эти дети не смогли бы преодолеть все преграды на пути к успешному обучению без врожденной музыкальной одаренности.
Естественно, что такая одаренность есть далеко не у всех людей — как с обычным, так и с особым набором хромосом. Но если для первых путь к обучению игре на музыкальных инструментах открыт практически без ограничений, то для вторых он становится доступным лишь в порядке исключения. Эту тенденцию не в силах переломить ни настоятельные рекомендации ученых использовать музыку для более успешного развития мозга ребенка, ни гуманистические соображения о том, что ограниченные возможности здоровья не должны стать преградой на пути к эмоциональному и духовному обогащению человека через музыку, театр, живопись и другие виды искусств.
В итоге в нашей стране нечасто встречаются люди с синдромом Дауна, умеющие играть на каких-либо музыкальных инструментах. Тем интереснее опыт тех, кто целенаправленно занимается их обучением. В Москве эту задачу уже несколько лет успешно решают руководители оркестра «Солнечные нотки», родители девочки с синдромом Дауна Татьяна и Валерий Ореховы. Вот что говорит Татьяна Орехова — профессиональный музыкант, концертмейстер, педагог:
— Мы четвертый год занимаемся музыкой с детьми с синдромом Дауна. Сначала их было всего 5–6 человек, а сейчас у нас в оркестре уже два десятка детей с разными особенностями развития. Каждый из них осваивает по мере возможности несколько музыкальных инструментов: ксилофоны, маракасы, бубны и барабаны, колокольчики и треугольники. Занятия музыкой проходят один раз в неделю, кроме того, у нас проводятся индивидуальные музыкальные занятия. Ребята постоянно совершенствуются и очень стараются. Они учатся читать ноты, держать ритм, слаженно играть в составе оркестра, они упорно репетируют и вдохновенно выступают на сцене. В репертуаре наших «Солнечных ноток» — произведения Ф. Листа, В. А. Моцарта, М. И. Глинки, П. И. Чайковского, Д. Д. Шостаковича, А. Т. Гречанинова, различные джазовые композиции. Мы участвуем во многих концертах, фестивалях и конкурсах, и везде нас принимают очень тепло.
Когда меня спрашивают о моих воспитанниках, я говорю так: «У нас в оркестре обычные дети с необычным диагнозом». Им, как и любым другим детям, необходимо творческое развитие. Поэтому, я считаю, учить музыке нужно всех, кто проявляет к ней интерес. Разве можно принижать потребности особого ребенка в искусстве? Это же естественно, что дети любят прекрасное и им хочется быть причастными к нему, самим выучить и сыграть красивую музыку. И они это могут! Другое дело, что музыка – это огромный кропотливый труд. И тут все зависит от взрослых, от того, как они сумеют его организовать, какой подход они найдут к этим детям.
Для успешного обучения должно совпасть многое: и заинтересованность ребенка, и готовность родителей участвовать в этом процессе, и, конечно же, то, какой педагог возьмется за эту работу. И хотя, безусловно, методики преподавания имеют большое значение, не меньшая роль принадлежит личности самого педагога. Эта личность должна быть яркой и неординарной, ведь дети с синдромом Дауна очень чутко и точно считывают эмоции взрослых. Если педагог чувствует в себе силы на постоянное эмоциональное включение в свое дело, то он будет им заниматься и искать возможности, пути и формы общения с такими детьми, а также принципы, на основании которых он будет строить работу. В ней нет ничего сложного и сверхъестественного. Но и простого тоже ничего нет. Надо искать свои пути, потому что каждый педагог имеет дело с конкретными детьми, с их индивидуальными особенностями. Каждый ребенок неповторим.
При этом не могу не отметить: общий уровень музыкального образования детей с синдромом Дауна — это продукт не столько индивидуальных усилий конкретных людей, сколько следствие выстроенной государственной системы подготовки. У нас в стране, к сожалению, отсутствует подобная система, а вот, например, в Южной Корее четко действует двухуровневая структура. Музыкальные школы для людей с ментальными нарушениями есть в разных городах страны (для сравнения: у нас нет ни одной такой школы), а в ведущих университетах открыты специальные музыкальные факультеты.
В прошлом году мне вместе с одним из моих воспитанников выпала честь участвовать во Всемирном музыкальном специальном фестивале в Южной Корее. Мы играли с симфоническим оркестром музыкального факультета Сеульского университета. В его составе студенты не только с синдромом Дауна, но и ребята с РАС, разными видами ментальных нарушений. Когда особых музыкантов так много, то всегда можно найти среди них тех, кто играет на действительно хорошем уровне. Эти ребята и становятся солистами. В Южной Корее я общалась не только с местными педагогами, но и с представителями Японии, Литвы, Германии, и от них я тоже узнала много интересного о преподавании музыки особым детям.
Развитие детей с синдромом Дауна происходит не линейно, за рывком вперед может следовать спад, поэтому в процессе их обучения педагогу приходится учитывать много как чисто музыкальных, так и психологических нюансов. Я планирую в будущем организовать мастер-классы для педагогов, занимающихся с такими детьми, и делиться с ними своим опытом. Надеюсь, у меня получится осуществить этот проект. Пока же скажу главное: чтобы работать с «солнечными» детьми, их нужно просто любить. А дальше… дорогу осилит идущий, и эта дорога должна вести в мир искусства.
Заглянем в будущее
Невозможно не согласиться с мнением Татьяны Ореховой о том, что в деле музыкального обучения детей с особенностями развития необходим системный подход. И проблема отнюдь не в одном лишь отсутствии музыкальных школ, готовых создать комфортную образовательную среду для учеников с синдромом Дауна, расстройствами аутистического спектра и другими когнитивными нарушениями. Второй не менее важный вопрос, требующий решения на государственном уровне, — подготовка педагогических кадров для работы с ними.
Хотя очевидно, что в нашей стране созрел социальный заказ на разработку специального курса обучения музыке детей с ограниченными возможностями здоровья, ни одно учебное заведение не осуществляет подготовку специалистов для работы в этом направлении. Студенты, которые готовятся преподавать музыку детям, не изучают даже основ дефектологии и коррекционной педагогики, а классическое музыкальное образование и вовсе не считается педагогической профессией.
Если рассматривать проблему обучения музыке детей с особенностями развития в общероссийских масштабах, то следует признать и третье серьезное препятствие на пути к ее решению: инертность профессионального сообщества. Точнее говоря, такое сообщество у нас в стране вообще не сформировано. Энтузиасты-одиночки разрознены, как и информация об их методических находках. По сути, ценнейшая квинтэссенция опыта, многолетних проб, ошибок и педагогических побед нигде не собирается и никем не систематизируется. Сколько ярких, нетрадиционных приемов и методов преподавания музыки остаются безвестными? Какие они?
Пока ответов на эти вопросы нет, более доступными остаются некоторые зарубежные авторские методики, в том числе весьма далекие от традиционных подходов к музыкальному обучению. Но даже те из них, которые получили распространение во многих странах мира, необходимо обсуждать в профессиональной среде, прежде чем рекомендовать их для применения в работе с особыми детьми в российских условиях. Однако максимум того, что может найти заинтересованный читатель, — это отдельные отзывы тех или иных специалистов, не имеющих общей дискуссионной площадки, а потому не ведущих конструктивного диалога.
Так, например, противоречивые оценки вызывает метод Figurenotes, который был изобретен в Финляндии.[2] Первоначально он был разработан для того, чтобы помочь людям с ограниченными возможностями исполнять музыкальные произведения. Согласно технике Figurenotes, привычные ноты в записи заменяются цветными фигурами. Цвета повторяются: нота до — красная, ре — коричневая, ми — серая, фа — голубая, соль — черная, ля — желтая, си — зеленая. А форма фигуры изменяется в зависимости от октавы: крестик, квадрат, кружок, треугольник. Стикеры нужной формы и цвета наклеиваются на клавиши фортепиано (или лады гитары и т. д.), так что ученик может сразу играть «с листа». Увидев в нотах, например, красный кружок, он должен найти тот же знак на инструменте и нажать соответствующую клавишу. «Сопоставь и сыграй, что видишь!» — вот девиз программы. Эта методика получила распространение в нескольких западных странах. В России некоторые педагоги относятся к ней критически, считая слишком примитивной и ненужной детям с синдромом Дауна, для которых, по их мнению, традиционная нотная грамота — не такая уж сложная проблема. Насколько обосновано такое отношение, сказать трудно. Тем более что за рубежом многие придерживаются другой позиции.
Так, в Италии первой последовательницей Figurenotes стала педагог Габриэлла Феррари (Gabriella Ferrari), автор книги «Музыка с Figurenotes». Она считает, что эта система чтения и исполнения музыки могла бы стать идеальной для людей с ограниченными возможностями, для которых музыкальные знаки часто становятся настоящим препятствием. Цветные символы Figurenote — это понятно и интересно, с ними исполнение музыки доступно для всех и у каждого появляется возможность выразить себя. Еще один итальянец — выпускник факультета изящных искусств Болонского университета Микеле Руссано (Michele Russano) — уже много лет с успехом использует Figurenotes при обучении музыке людей именно с синдромом Дауна. На русскоязычных форумах в интернете можно найти немало вопросов о возможности повторения опыта Микеле Руссано у нас в стране. Но обсуждение идет лишь между родителями детей с синдромом Дауна, без участия компетентных специалистов.
Еще меньше ясности с возможностями применения в обучении детей с синдромом Дауна другого всемирно распространенного метода преподавания музыки, известного как метод Сузуки (Suzuki Method)[3]. Его автор Шиничи Сузуки — японский скрипач и музыкальный педагог — положил в основу обучения уникальный специальный репертуар, который состоит из особым образом подобранных музыкальных произведений (блоков). Каждый из блоков представляет собой базу для последующего обучения. Техника, музыкальность и стиль вырабатываются путем их прослушивания, изучения и повторения. Чем чаще ребенок слушает записи, тем легче и быстрее он научится играть на музыкальном инструменте. Так же как ребенок подражает звукам и словам, которые он слышит от матери, он будет подражать и в воспроизведении музыки. «Музыкальные способности — это не врожденный талант, а способность, которая может быть легко развита. Любой ребенок может развивать свои музыкальные способности так же легко, как он учится говорить на родном языке. Потенциал каждого ребенка не ограничен», — писал в свое время Сузуки. Поскольку для каждого инструмента разработан свой собственный универсальный репертуар, дети, занимающиеся по методу Сузуки, могут играть любое произведение из репертуара вместе, в любом уголке мира, независимо от того, на каком языке они говорят. Причем младшие дети учатся игре у старших, вдохновляемые их опытом и успехами.
В России у метода Сузуки гораздо больше противников, чем сторонников. Однако последние утверждают, что критике эту методику обучения подвергают те, кто недостаточно хорошо знаком с ней. Так, например, музыкальный педагог Полина Гельфрейх считает, что в качестве развивающей методики разработка Шиничи Сузуки и его последователей подходит как нельзя лучше. Она же пишет, что некоторые школы Сузуки открыли группы для детей с синдромом Дауна. Но при этом призывает родителей малышей быть осмотрительнее, поскольку «в России сейчас принято завлекать в школы и на курсы известными и модными именами, и часто обучение в таких школах не имеет ничего общего с методиками авторов, чьи имена носит такая школа»[4]. Согласны ли с этим другие педагоги и видят ли они вообще перспективу метода Сузуки при обучении особых детей?
Наш журнал готов предоставить всем заинтересованным специалистам площадку для обсуждения проблем музыкального обучения детей с синдромом Дауна. Используйте ее, чтобы поделиться опытом с коллегами, обсудить различные педагогические практики, высказать свое мнение и задать вопросы.
В заключение хочется процитировать один из материалов на эту тему, опубликованный в журнале «Образование и воспитание»: «Хотя новый закон “Об образовании в РФ” дает особым детям возможность учиться в обычной и музыкальной школе, совершенно ясно, что к инклюзивному образованию наше педагогическое сообщество не готово. Пока эта проблема не будет решена, правf на развитие детей с ограниченными возможностями здоровья будут попраны, потому что одного энтузиазма явно недостаточно»[5].
[1] Kraus, N., Chandrasekaran, B.. Music training for the development of auditory skills // Nature Reviews Neuroscience. 2010. № 11. P. 599—605.
[3] Подробнее узнать о методе Сузуки можно на официальном сайте International Suzuki Association (ISA) по ссылке: https://internationalsuzuki.org/
[5] Андреева О. И. За роялем ребенок с синдромом Дауна // Образование и воспитание. 2015. №1. С. 69—73.
Источник