Синдром при котором жертва влюбляется в похитителя

Каких только сюрпризов не преподносит человеческая психика. Казалось бы, жертва ни при каких обстоятельствах не должна относиться с пониманием и симпатией к своему мучителю.

Тем не менее такое случается, и называется это явление стокгольмским синдромом. Чаще всего он проявляется при захвате заложников. Стокгольмский синдром не является психическим заболеванием, но еще не до конца изучен и вызывает бурные споры в научных кругах.

ИДЕНТИФИКАЦИЯ С АГРЕССОРОМ

За 37 лет до того, как это явление получило название «стокгольмский синдром», оно было описано Анной Фрейд, дочерью и последовательницей известного психолога Зигмунда Фрейда. Анна Фрейд считала, что сознание человека, попавшего в стрессовую ситуацию, создает определенные блоки.

Например, жертва оправдывает все судьбой, которую не изменить, или отказывается принимать то, что происходит, за реальность, или пытается объяснить поступки того, кто стал причиной всех бед. Это помогает отвлечься и отстраниться от мыслей о реальной угрозе. Такой механизм психологической защиты, эмоциональной связи с тираном, дочь Фрейда назвала «идентификация с агрессором».

Термин «стокгольмский синдром» появился после захвата заложников в Стокгольме. 23 августа 1973 года в один из банков шведской столицы вошел Ян-Эрик Улссон, только что освободившийся из тюремного заключения. В руках у преступника был пистолет, он выстрелил в воздух со словами: «Вечеринка начинается!»

Полиция отреагировала практически мгновенно, но Улссону удалось ранить одного из прибывших полицейских, а другому под дулом пистолета он приказал спеть «Одинокий ковбой». Долго ли продолжался бы этот спектакль, неизвестно. Но один из клиентов банка, пожилой мужчина, нашел в себе смелость потребовать у бандита прекратить это издевательство и отпустить полицейского. Удивительно, но Улссон отпустил не только полицейского, но и его защитника.

В заложники преступник взял сотрудников банка — трех женщин и одного мужчину. Он закрылся с ними в хранилище, маленькой комнате 3 на 14 метров. И началась драма, длившаяся 6 суток. Требования Улссон выдвигал следующие: 3 миллиона крон, оружие, автомобиль, освобождение Улофссона, его сокамерника. Последнее было выполнено сразу.

Правда, с Улофссона взяли обещание, что тот успокоит террориста и поможет освободить заложников. За это ему было обещано помилование. Но власти не знали, что ограбление было устроено именно и только для того, чтобы Улофссон оказался на свободе.

Полиция не могла решиться на штурм, ибо полицейские психологи считали, что преступники могут пойти на любые меры. К тому же через три недели должны были состояться выборы, и власти не могли допустить скандального завершения операции и гибели заложников. Ну и, наконец, этот банк обслуживал всю стокгольмскую полицию, а до выдачи зарплаты оставался один день.

Тем временем Улссон, видя, что остальные его требования выполнять не торопятся, стал угрожать расправой над заложниками. А для убедительности во время телефонного разговора с властями начал душить одну из женщин, чтобы ее хрип был слышен в трубке.

Неожиданно спустя два дня отношения между бандитами и заложниками улучшились. Они общались, рассказывали о своей жизни, играли в «крестики-нолики». Жертвы вдруг потребовали от полиции прекратить операцию по освобождению. Одна из женщин сама позвонила премьер-министру и сообщила, что преступники симпатичны заложникам, и потребовала выполнить все, что им обещано.

Улссону надо было как-то показать властям, что он готов к решительным действиям, и он решил ранить одного из заложников. Женщины стали уговаривать коллегу-мужчину выступить в роли жертвы. И уговорили, но, к счастью, этого удалось избежать. Зато мужчина после освобождения заявил, что ему было даже приятно, что выбор пал на него.

28 августа полиция предприняла газовую атаку, заложники были освобождены, а преступники арестованы. Даже после этого четверо заложников наняли адвокатов для своих захватчиков, и в дальнейшем между ними сохранились теплые отношения. А на суде они заявили, что боялись не бандитов, а полиции.

Психиатр Нильс Бейерут, консультировавший полицию во время операции, предложил для подобных явлений использовать термин «стокгольмский синдром».

ОТ ЖЕРТВЫ ДО ТЕРРОРИСТКИ

Совершенно невероятный случай проявления стокгольмского синдрома произошел с Патрисией Херст, внучкой американского миллиардера. Девушка была похищена из своего дома в феврале 1974 года террористической организацией SLA. Две недели похитители держали Патрисию в шкафу с завязанными глазами и кляпом во рту. Причем первые дни ей не давали есть, не пускали в туалет и насиловали.

Требования террористов были не совсем обычными: каждому нуждающемуся жителю Калифорнии продовольствия на 70 долларов и огромный тираж их пропагандистской литературы. По приблизительным подсчетам выполнение этих условий обошлось бы семье девушки в 400 млн долларов.

Поэтому встречное предложение было таково: 6 млн долларов тремя частями. После того, как две первые части были выплачены, и оставался один день до освобождения заложницы, SLA предъявила аудиообращение Патрисии, в котором та заявила, что вступает в организацию, а в семью не вернется.

После этого бывшая жертва участвовала в ограблении двух банков, супермаркета, угоняла автомобили, захватывала заложников вместе с остальными членами организации и занималась изготовлением взрывчатки. В 1975 году она была арестована.

После проведенной психиатрической экспертизы выяснилось, что у девушки имеется расстройство психики, полученное от пережитой беспомощности и крайнего ужаса. Именно поэтому у нее понятия «плохой» и «хороший» поменялись местами и Патрисия стала отождествлять себя с террористами.

МНЕНИЕ СПЕЦИАЛИСТОВ

Ученые считают, что стокгольмский синдром не является психическим заболеванием. По их мнению, это нормальная реакция психики на обстоятельства, способные нанести ей травму. Синдром почти всегда развивается по одному и тому же сценарию: заложники начинают чувствовать симпатию к похитителям и недоверие к властям, а затем и преступники начинают испытывать положительные эмоции к заложникам.

В первую очередь поведение жертвы можно объяснить надеждой на снисхождение в случае повиновения, поэтому заложники стараются слушаться и пытаться найти оправдание преступнику, чтобы вызвать у него одобрение. Они понимают, что спастись можно, только если не провоцировать террориста на решительные меры.

Другой рычаг этого механизма состоит в том, что люди, находясь в шоковом состоянии от переживаемого ужаса, истолковывают действия преступника в свою пользу. Это позволяет хоть немного избавиться от страха. А привязанность к террористу, возникающая у жертвы, создает у нее некое мнимое ощущение безопасности. Ведь не может же этот симпатичный человек представлять реальную угрозу жизни!

Есть еще одна причина возникновения синдрома. Жертва начинает ошибочно полагать, что если будет действовать с преступником заодно, то сможет оказаться под его покровительством, а значит, в безопасности. Известно, что стокгольмский синдром проявляется, если заложники и захватчики находятся вместе в закрытом пространстве не менее 3-4 дней. За это время они успевают ближе познакомиться.

Жертвы проникаются проблемами и требованиями террористов и начинают считать их справедливыми, они готовы даже простить бандитам то, что те подвергали их жизнь опасности. Более того, пленники начинают бояться полицейского штурма, так как, по их мнению, вероятность погибнуть при штурме больше, чем от руки захватчика.

Сейчас, когда о стокгольмском синдроме стало известно, сотрудники правоохранительных органов во время антитеррористических операций стараются поощрять его развитие у заложников. Это необходимо для того, чтобы ситуация пришла к своей последней фазе — возникновению у преступника симпатии к жертве. Тогда шансы на выживание у последней возрастают.

Вообще, стокгольмский синдром возникает в одном из двенадцати случаев захвата заложников. Препятствиями для установления связи могут послужить расовые, национальные, религиозные разногласия или неадекватность, истеричность террористов.

Надо сказать, что от возникшего синдрома избавиться довольно сложно, он действует достаточно длительное время.

БЬЕТ-ЗНАЧИТ ЛЮБИТ

Когда речь заходит о стокгольмском синдроме, возникают ассоциации с экстремальными ситуациями: захватом заложников, тюрьмами, войнами и т. д. Но его проявления есть не только в случаях преступного насилия, довольно часто мы можем наблюдать синдром в обычной жизни (руководитель — подчиненный, преподаватель — ученик, глава семьи — домочадцы и др.). По сути, всюду, где слабые зависят от сильных, может возникнуть стокгольмский синдром.

Первые надеются, что в случае их безоговорочного послушания второй проявит снисхождение и одобрение. А если сильный еще не только строг но и справедлив, то преданность со стороны слабого ему обеспечена.

Хорошим примером бытового синдрома могут служить брачные традиции некоторых народов. В некоторых местах еще сохранилась традиция похищения невесты. Конечно, в наше время это уже скорее спектакль, но бывают и исключения, когда девушку крадут без ее согласия. Она находится в доме жениха длительное время под охраной родственников и постепенно привязывается к похитителю. И даже получив возможность вернуться в родной дом, не использует ее.

Но это из разряда экзотики, а вот домашнее насилие встречается довольно часто. Ведь не зря существует поговорка «Бьет — значит любит». Она как нельзя лучше характеризует травматическую связь между жертвой и насильником.

Большинство случаев проявления стокгольмского синдрома бывает у женщин, которых бьют мужья.  Тем не менее, страдая, женщина скрывает происходящее и порой даже находит оправдание агрессору. Конечно, причин для этого довольно много: материальная зависимость, благополучие детей, стыд и прочее. Но все это те же проявления стокгольмского синдрома.

Или причиной возникновения синдрома могут быть отношения между родителями и детьми — когда у ребенка складывается ощущение, что его не любят. И он винит в этом себя, что он неправильный человек, что любить его не за что. Таким образом возникает все та же психология жертвы: не пререкайся, даже если не прав — и не будешь наказан. Это очень сложная ситуация, ведь ребенок не может ничего изменить, находясь в зависимости от домашнего тирана.

Кроме того, нередко стокгольмский синдром возникает у жертв изнасилования.

ДОЛГОЕ ЛЕЧЕНИЕ

Приобрести эту болезненную зависимость легко, а вот избавиться от нее гораздо сложнее. Здесь просто необходима помощь опытного психиатра. Человек, страдающий стокгольмским синдромом, не отдает себе отчета в том, что с ним что-то не так.

Его поведение и убеждения кажутся ему логичными. Он будто изолирован от внешнего мира с его нормальными понятиями. Известно, что психологическая реабилитация после похищения или захвата в заложники происходит довольно быстро, врачу, как правило, удается поставить «хорошо» и «плохо» на свои места.

Сложнее дело обстоит с бытовым синдромом. Жертв домашнего насилия трудно убедить в том, что они нуждаются в помощи. Они не желают покидать свой мир, хоть и живется в нем не слишком хорошо. Чтобы помочь жертве преодолеть синдром, прежде всего нужен кто-то, кто окажет материальную и моральную поддержку.

Это необходимо для того, чтобы жертва почувствовала себя увереннее и не воспринимала ситуацию безнадежной. Лечение стокгольмского синдрома надо начинать как можно раньше, иначе процесс станет необратимым.

Конечно, никому не пожелаешь оказаться в условиях, когда возникает этот синдром, но предупрежден — значит вооружен. Мы не знаем, какие сюрпризы в стрессовой ситуации может преподнести подсознание. Поэтому психологи советуют сохранять внутренние убеждения, даже если приходится выглядеть покорным.

То есть надо анализировать свое внутреннее состояние и не терять способности мыслить логически. И рано или поздно выход из любой безвыходной ситуации найдется.

Галина БЕЛЫШЕВА