Скачать книгу синдром предков бесплатно в формате doc
Анн Анселин Шутценбергер (фр. Anne Ancelin Schützenberger, 29 марта 1919 — 23 марта 2018) — французский психолог, доктор психологических наук, профессор, основатель Международной ассоциации групповой психотерапии. Французский психолог, доктор психологических наук, почетный профессор университета Ниццы, где она более двадцати лет руководила лабораторией клинической и социальной психологии, автор более десятка книг по психотерапии. Анн Анселин изучала математику, философию и юриспруденцию в Парижском университете, но из-за начала Второй мировой войны была вынуждена прервать образование, которое продолжила сразу после окончания войны. Участвовавшая в военные годы в сопротивлении нацистской оккупации, Анн Анселин стала изучать психологию. В 1948 году она вышла замуж за Марселя-Поля Шутценбергера, в 1950 году у них родилась дочь Елена. В том же году Анн Анселин получила стипендию Фулбрайта и переехала в Америку, чтобы изучать процессы взаимодействия и групповой динамики у Курта Левина. Тогда же она познакомилась с Якобом Леви Морено. Основатель социометрии Морено был впечатлен личностью и работой Анн настолько, что называл её своей приемной дочерью, она была близка с ним до последних дней его жизни. Анн Анселин всю жизнь активно занималась психодрамой. Ученица Якоба Леви Морено и Франсуазы Дольто, она тесно сотрудничала с Грегори Бейтсоном и Карлом Роджерсом. Вклад Шутценбергер в групповую психотерапию и психодраму признан во всем мире: она была организатором Первого международного конгресса психодрамы в Париже в 1964 году, она является сооснователем, экс-вице-президентом и с 2003 года почетным архивариусом Международной ассоциации групповой психотерапии. В 1970 году Анн ввела практику дополнительных мер лечения больных раком и работы с их семьями, в 1985 году начала работать с раковыми пациентами с последней стадией болезни (некоторые из её тогдашних пациентов живы до сих пор). Работа Анн Анселин Шутценбергер направлена на изучение психогенеалогии, невербальной коммуникации и семейных связей. В своих исследованиях она развивает технику геносоциограммы: генеалогического дерева, которое учитывает не только существующие родственные связи, но и повторение частностей личного и социального развития внутри семьи, в том числе «передачу» психических и физических травм от поколения к поколению. Её исследования углубили осознание важности понимания жизни предков, роли бессознательной и непроизвольной связи между поколениями. В 1998 году она опубликовала книгу «Aie, mes aieux», выдержавшую более 15-и изданий только на французском языке. Эта книга переведена на многие языки, на русском она впервые выпущена в 2001 году под названием «Синдром предков» и с тех пор дважды переиздавалась. Шутценбергер Анн Анселин на видео Книги (1)Синдром предков Трансгенерационные связи, семейные тайны, синдром годовщины, передача травм и практическое использование геносоциограммы. Каждый из нас является звеном в цепи поколений, и порой нам приходится, к собственному удивлению, оплачивать «долги» наших предков. Эта своеобразная «невидимая преданность семье» подталкивает нас к неосознанному повторению приятных ситуаций или печальныхсобытий. Мы менее свободны, чем полагаем, но у нас есть возможность отвоевать свою свободу и избежать роковых повторений в нашей семейной истории, поняв сложные хитросплетения в собственной семье. Добавить отзыв |
Источник
Цитата сообщения Мираж_ок
Эта книга – посвященная работе семейного терапевта с семейной историей, трансгенерационными связями, синдромом годовщины, и семейными тайнами. Примеры из жизни, и из истории, которые Анна Шутценбергер приводит, заставляют задуматься – а так ли нужна индивидуальная терапия? Может быть, большинство проблем и сценариев привнесено в наши жизни семьей, как системой, а не папой или мамой, как отдельными людьми?
Например, живет человек, горя не знает. А в 29 лет – ломает позвоночник и не может передвигаться самостоятельно. При анализе генограммы выясняется, что его отец получил точно такую же травму в этом возрасте. А если заглянуть еще дальше, то и среди других предков были такие же травмы. И это вовсе не проклятье, а “синдром годовщины” – а один из ключевых феноменов. Информация о таких событиях, равно как и “программирование” членов семьи находится в коллективном бессознательном этой семьи.
Общеизвестно, что детей лучше не называть в честь родственников, чья судьба сложилось трагически, поскольку существует вероятность, что дети унаследуют их судьбу. Этому есть вполне материалистическое объяснение: если детей называют в чью-то честь, то на них проецируются ожидания, что они будут такими же, как и те родственники, кто отдал им свое имя.
“Николя Абрахам (1968) рассказывает историю об одном пациенте, который совершенно ничего не знал о прошлом своего деда. Этот господин был геологом-любителем. Каждое воскресенье он отправлялся искать камни, собирал их, раскалывал. Кроме того, он охотился за бабочками, ловил их и умерщвлял в банке с цианидом. Что может быть банальнее! Однако этот человек чувствовал себя очень некомфортно и старался найти способ справиться со своим состоянием. Он лечился у нескольких врачей, в том числе у психоаналитика, но без особого успеха. Ему было неуютно в жизни. Тогда он обратился к Николя Абрахаму, которому пришло в голову провести исследование его семьи, поднявшись на несколько поколений выше. И тут он узнает, что у пациента был дед (отец матери), о котором никто не рассказывал! Это было тайной. Терапевт посоветовал клиенту навестить родню своего деда. Тот выяснял, что дед совершал поступки, в которых невозможно признаться, – его подозревали в том, что он ограбил банк и, возможно, сделал еще что-то похуже. Его отправили в африканский батальон, в каменоломни, а затем казнили в газовой камере. И внук об этом ничего не знал. А чем занимался в выходные дни наш пациент? Он как геолог-любитель отбивал камни и, охотясь на крупных бабочек, умерщвлял их в банке с цианидом. Символический круг замыкается, он выражает тайну (принадлежавшую его матери), тайну, неизвестную ему самому.”
Неписаные правила, по которым живут семьи, так же находятся внутри коллективного бессознательного. Более того, паттерны семейных отношений, могут передаваться из поколения в поколения, и сильно влиять на жизнь членов семьи. Отдельно следует упомянуть авторскую позицию по поводу неприглядных и трагических случаев в истории семьи. Шутценбергер считает, что замалчивание и избегание упоминания этих случаев приводит к тому, что следующее поколение в семье (внуки) будет расплачиваться за то, что было совершено их предками (дедами).
Из неоспоримых плюсов можно упомянуть примеры, и детальное описание генограмм. Анализ случаев очень подробен. Некоторые примеры настолько интересны и красочны, что временами понимаешь, что жизнь богаче и интереснее любой выдумки писателя.
Из недостатков – низкая структурированность материала, книгу сложно читать неподготовленному читателю. Книга содержит много примеров, которые интересно читать, однако, они не структурированы.
И будьте готовы к тому, что книга изменит ваше представление о собственной семье: у вас вполне может возникнуть желание познакомиться со своими предками поближе.
Анн Анселин Шутценбергер Синдром предков (2005)
Источник
«Можно с уверенностью утверждать, что в своей жизни мы менее свободны, чем полагаем. Однако, мы можем отвоевать нашу свободу и избежать роковых повторений в семейной истории, поняв сложные хитросплетения в собственной семье».
Анн Анселин Шутценбергер
Вы замечали, что у каждой семьи есть своя отличительная особенность? Браки, которые заканчиваются алкоголизацией мужа или изменой жены. Хроническая безденежность или бездетность. Совпадения дат смерти одного члена семьи и рождения другого. Что человек, которого нарекли именем родственника, может странным образом повторить его судьбу…
Психоаналитики называют это «трансгенерационной передачей». Безмолвным предписанием предков жить так, а не иначе. Передачей семейных установок «по наследству». Интересное описание этого феномена можно найти в книгах Анн Анселин Шутценбергер и Вамика Волкана.
Невидимая лояльность семье
На большом клиническом опыте Шутценбергер показала, как «невидимая лояльность семье» заставляет многих из нас проживать жизнь, оставленную в наследство предками. В каждой семье есть традиции, пусть и негласные. В каждой семье есть ролевые ожидания. Положим, в одной семье принято всю финансовую ответственность за младших детей и родителей возлагать на старшего ребенка. В другой хоть один отпрыск должен получить медицинское образование, потому что в роду «все» были врачами. «Многие отцы или авторитарные матери удерживают при себе сыновей или дочерей, говоря: «Я столько жертвовал ради тебя, поэтому ты у меня в долгу». К сожалению, многие молодые люди включаются в эту игру и не «обособляются» от семьи (согласно выражению Мюррея Боуэна), не устанавливают дистанцию между собой и своей семьей. Они не становятся взрослыми, потому что чувствуют себя связанными обязанностями…» (1)
Навязанная роль
Ребенок либо принимает навязанную роль, либо становится изгоем в собственной семье. Взбунтоваться, пойти против предков могут не многие. На них вешают ярлык «неблагодарных» или «непутевых». Им говорят: «в нашей семье так не принято».
Часто взрослые говорят дитю: «ты так похожа на маму!», «он очень похож на дедушку Петю» или «легкомысленного дядю Сашу»… Страх, что ребенок повторит судьбу не самого популярного семейного персонажа, часто оправдывается. Вырастая, он играет навязанную роль.
А иногда ребенок призван восполнить горе после смерти кого-то из домочадцев. Новорожденного нарекают именем ушедшего и делают его «заместителем». Вамик Волкан рассказывает, как за 6 лет до его появления на свет мистически исчез его родной дядя – Вамик. Позже тело нашли в Мраморном море, недалеко от дома, в Стамбуле. «При рождении я унаследовал не только его имя, но и желание окружающих возвратить его семье. Моей негласной задачей стало заполнение той пустоты, которую оставило его исчезновение в жизни моей матери и бабушки, и достижение успеха, который, как они думали, мог быть его успехом… И только после того, как я приступил к психоаналитической подготовке, я осознал, что жизнью нашего дома управляет энергия его {дяди} присутствия». (2)
Их скорбь, вспоминает Вамик Волкан, окрашивала все отношения в доме, хотя имя дяди упоминалось редко. Ожидания родных оправдались – сегодня он известный психоаналитик, светило политической психологии, принимавший участие в разрешении многих межнациональных конфликтов на государственном уровне.
Психоанализ, говорит Волкан, дал возможность оплакать потерю, о которой почти не говорили, но постоянно носили в душе, и осознать свою отдельность от личности умершего дяди. Понять – что истинно твое, а что привнесено ожиданиями семьи. Но лишь единицы становятся на путь самопознания. Большинство живет, приспосабливаясь к навязанной роли, формируя «ложное Я».
Синдром годовщины
Еще одна удивительная закономерность, которая наблюдается в семье, – синдром годовщины. «Некоторые люди переживают «юбилейные реакции», когда их дети достигают возраста, в котором они сами пережили утрату. Например, мужчина, мать которого умерла, когда ему было пятнадцать лет, обнаружил, что печаль вернулась, когда его дочери исполнилось пятнадцать». (3)
Анн Анселин Шутценбергер описывает случаи из клинической практики, когда внук заболевал раком в том же возрасте, что и его дед. Дочь попадала в аварию в том же месте и месяце, что и ее отец. Дети людей, переживших газовую атаку при Вердене или в Хиросиме, геноцид, концлагеря и репрессии, начинали страдать от панических атак, кошмарных сновидений, квази-астмы в годовщины празднования памятных дат. К ним словно возвращалась память предков, прошедших ужасы войны.
«Мы объясняем подобное явление как нежелаемое и неосознанное наследие травм от ужасных событий, о которых нельзя говорить (настолько они пугающи). Это травмы невысказанные, приводящие в смятение… проявляются в виде психосоматических расстройств, воспоминаний о травмах, перенесенных другими людьми».(4)
Этот феномен можно отнести к тому, что Юнг называл «коллективным бессознательным». Когда члены сообщества – будь то семья или нация – являются носителями не только индивидуальной памяти, но и памяти предков. Это то «невыраженное» или «невысказанное», что, по словам Фрейда, приходит к нам с «другой сцены».
Таким образом, есть два вида семейной передачи: сознательная и бессознательная. Сознательная – на поверхности – это семейные традиции, привычки, стиль жизни, унаследованные профессии. Бессознательная – это тайное, непроговоренное, травматичное событие, которое, тем не менее, продолжает напоминать о себе в болезнях, травмах, сновидениях.
Как избавиться от «тяжелого» наследства?
Что делать с таким «наследством»? Прежде всего, надо знать – кто мы и откуда пришли? Кем были, как жили и умирали наши родственники? Как они общались между собой? Какие события повторялись из поколения в поколение?
Самый наглядный способ увидеть «синхронную карту семейных событий» (т.е. увидеть, что происходило в одно и то же время у разных членов семьи, даже самых малозначимых для вас) – построить генеалогическое древо, дополненное важными эмоциональными связями. Это называется геносоциограмма или генограмма.
Метод используется психоаналитиками и семейными психологами как самый эффективный способ выявить унаследованную семейную проблему, травму. Генограмма отличается от генеалогического древа тем, что не стремиться отобразить историческую правду, а показывает психическую реальность семьи. Осознание и проработка повторяющейся из поколения в поколение семейной травмы становится целью терапии и позволяет проститься с «тенями прошлого».
PS Подробнее о методе генограммы – здесь: https://www.b17.ru/article/genogramma_semi.
[1] Анн Анселин Шутценбергер «Синдром предков», М.: «Психотерапия», 2011, с.51
[2] Вамик Волкан, Элизабет Зинтл «Жизнь после утраты», М.: Когито-центр, 2014, с. 18
[3] Там же, стр. 48
[4] Анн Анселин Шутценбергер «Синдром предков», М.: «Психотерапия», 2011, с.220
Фото 1 – https://banana.by
Фото 2 – https://galeri2.uludagsozluk.com
Источник
Франсуаза Дольто говорила: «Все, что замалчивается в первом поколении, второе носит в своем теле».
Самый блестящий психолог и самый крупный ученый никогда не будут настоящими терапевтами, если они не в состоянии слышать другого в его (клиента) собственном контексте.
Поэтому часто именно в тот момент, когда слово зависает в воздухе, происходит самое важное, и наиболее значимым оказывается сказанное в дверях
Я бы хотела порекомендовать читателю обратиться к Фрейду, в частности, к его «Введению в психоанализ», «Новым лекциям по психоанализу», «Пяти случаям психоанализа» и «Тревожащей странности», и Гроддеку — «Книге об Оно» (Le livre du Va)
Чтобы видеть и понимать то, что происходит с клиентом, необходимо составить синхронную карту семейных событий, т. е. видеть то, что происходит в одно и то же время у разных членов семьи, а не только у одного индивида. Видеть «го синхронно, здесь и сейчас, и в то же время видеть, каким он был прежде и в другом месте, в истории и семье, т. е. провести синхронное и диахроническое наблюдение нескольких поколений.
Самый простой способ — построить генеалогическое древо, дополненное важными фактами и значимыми связями, — генограмму или геносоциограмму.
Призрак — это работа в бессознательном с тайной другого, в наличии которой нельзя признаться
эти странности обретают смысл — субъективный для страдающего субъекта и особый смысл для терапевта, если при этом извне не «навязывается» теория, которая, вероятнее всего, будет редукционистской в отношении того нового и неожиданного, что может появиться. И потом и только потом могут открыться новые парадигмы, которые, возможно, станут клиническими, а затем и научными фактами (создавая смысл в новых референтных рамках)
Социальное расстояние» – понятие социальной психологии, указывающее, в какой мере то или иное лицо расположено психологически ближе или дальше от другого лица, без учета географического расстояния. Например, Бразилия и ее карнавал более близки жителям Ниццы, чем Германии или Бельгии, или же мой умерший дедушка для меня является более «присутствующим», чем мой сосед по лестничной площадке
Обратившись к самому себе и познав самого себя, психотерапевт в состоянии лучше услышать, воспринять, увидеть и почти разгадать то, что едва выражено у клиента, что иногда проявляется через боль, болезнь, молчание, язык тела, провалы памяти, ошибочные действия, повторение, «несчастья» и экзистенциальные затруднения. И тогда, используя свои знания во всей полноте (хотя речь идет в не меньшей мере об умении быть, об умении быть с другим и слышать его, чем об умении делать или о теоретическом знании), терапевт может стать «go-between» — посредником или проводником между «Я» и самостью (le je et le moi) клиента, между тем, кого он ищет в себе, и тем, каков он (клиент, другой) есть на самом деле, стать его «акушером» или его «знахаркой», как говорил Сократ
Франсуаза Дольто говорила: «Все, что замалчивается в первом поколении, второе носит в своем теле».
Социальный атом — это лица, составляющие «личный мир субъекта»: его семья, друзья, близкие, соседи, коллеги по работе или спорту, те, кого любят или ненавидят, независимо от того, умерли они или нет.
«Мы постулируем существование коллективной души (…) [и то, что] чувство как бы передается от поколения к поколению в привязке к той или иной ошибке, которую люди больше не держат в сознании и о которой вспоминают меньше всего» (Фрейд 3. «ТЪ-тем и табу*, Petite Bibliotheque Payot, 180)
Но от отрицательного предсказания может возникнуть . стресс, аналогичным образом может улучшаться ситуация при благоприятном предсказании и позитивном взгляде (эффект Пигмалиона).
Именно из-за бессознательного характера воздействия того, что говорится или предсказывается, я не доверяю астрологии, гаданию на картах, чтению линий на руке, ясновидению, так как никто не знает, реализуется ли иногда предсказанное несчастье именно из-за произнесенного сильного словца, которое в сознании людей ведет к неудаче, смерти, несчастному случаю и делает, таким образом, их возможными или прогнозируемыми, воздействуя тем самым на изменение тела – пространства – времени -будущего (это как бы приближает «автоматическое свершение предсказаний» и как бы создает стресс пророчества)
Не веря в проклятие, можно задуматься об эффекте сильного слова, сопровождающего сильную эмоцию, особенно исходящего от авторитетной фигуры13 — священника, лекаря, родителя, учителя.
Речь идет о зрелости, о взрослении после работы, связанной с саморазвитием, или после психотерапии.
Так и дети выживших во время Холокоста в три раза чаще страдают от посттравматических синдромов, чем их родители, которые в реальной жизни страдали и боролись
Проблема проявляется у их потомства, поскольку травма, которая передается, намного сильнее той, которую получают, как это недавно обнаружили на примере дозировки кортизола
возраст матери и возраст дочери в момент траура либо разрыва отношений), а также повторение этой конфигурации в следующем поколении или через одно поколение (работа ведется по трем — пяти поколениям), чтобы выявить болезнь или несчастный случай, особенно при хирургическом вмешательстве. Я использую методику психогенеалогии или геносоциограммы при подготовке к операции или для борьбы с тяжелой болезнью, а также для того, чтобы предупредить либо преодолеть отставание в школе.
использую опросник Холмса и Райх по основным жизненным событиям (life events) уже лет пятнадцать. За это время я дополнила его. С помощью опросника я устанавливаю «потерю объекта любви» и совпадения возрастов и дат, синхронию и диахронию (синдром годовщины либо двойной годовщины, например
нет ли повторяющихся событий или проявлений «неосознанной, скрытой лояльности семье», неосознанной идентификации себя с ключевым, важным членом семьи…
Источник