Чак паланик синдром внезапной смерти

Это — Чак Паланик, какого вы не то что не знаете — но не можете даже вообразить. Вы полагаете, что ничего стильнее и болезненнее «Бойцовского клуба» написать невозможно?

Тогда просто прочитайте «Колыбельную»!

…СВСМ. Синдром внезапной смерти младенцев. Каждый год семь тысяч детишек грудного возраста умирают без всякой видимой причины — просто засыпают и больше не просыпаются… Синдром «смерти в колыбельке»? Или — Смерть под «колыбельную»?

Под колыбельную, которую, как говорят, «в некоторых древних культурах пели детям во время голода и засухи. Или когда племя так разрасталось, что уже не могло прокормиться на своей земле».

Под колыбельную, которую пели изувеченным в битве и смертельно больным — всем, кому лучше было бы умереть. Тихо. Без боли. Без мучений…

Это — «Колыбельная».

Пролог

Поначалу новые хозяева делают вид, что не смотрят на пол в гостиной. То есть особенно не приглядываются. Не тогда, когда смотрят дом в первый раз. И не тогда, когда перевозят вещи. Они измеряют комнаты, распоряжаются, куда ставить диваны и пианино, распаковывают коробки, и во всей этой суете у них не находится времени, чтобы посмотреть на пол в гостиной. Они делают вид.

А потом, в первое утро на новом месте, они спускаются вниз, и вот оно, нацарапано на дубовом паркете:

УБИРАЙТЕСЬ

Одни хозяева делают вид, что это шутка кого-нибудь из приятелей. Другие уверены, что это все потому, что они не приплатили носильщикам.

А еще через пару ночей начинается детский плач — из северной стены хозяйской спальни.

Обычно тогда они и звонят.

Очередной новый хозяин на телефоне — это вовсе не то, что нужно нашей героине, Элен Гувер Бойль, в это конкретное утро.

Все эти заикания и рыдания в трубку.

А что ей нужно, так это еще одна чашка кофе и домашняя птица из семи букв. Ей нужно прослушать радиосканер, пеленгующий полицейскую частоту, чтобы быть в курсе событий. Элен Бойль щелкает пальцами, пока в дверях не появляется секретарша. Наша героиня прикрывает телефонную трубку обеими руками и кивает на радиосканер:

— Там код девять-одиннадцать.

Секретарша, ее зовут Мона, пожимает плечами и говорит:

— П чего?

Она проверяет по справочнику и говорит:

— Расслабься. Это кража в магазине.

Убийства, самоубийства, серийные убийства, случайные передозировки — нельзя дожидаться, пока сообщения об этом появятся на первых полосах газет. Нельзя, чтобы какой-то другой посредник обставил тебя в гонке за очередным перспективным клиентом.

Элен нужно, чтобы новый хозяин дома №325 на Крествуд-террас заткнулся хотя бы на полминуты.

Разумеется, неизменное УБИРАЙТЕСЬ образовалось на полу в гостиной. Странно другое: как правило, детский плач начинается только на третью ночь. Сначала — призрачное послание, потом — детский плач на всю ночь. Если хозяевам хватит смелости продержаться неделю, они обязательно позвонят на восьмой день — насчет лица, которое отражается в ванной, когда в нее набирают воду. Одутловатое сморщенное лицо с черными провалами вместо глаз.

В начале третьей недели появляются призрачные тени, которые медленно кружат по стенам столовой, когда семья собирается за столом. Наверное, это еще не конец, но никто пока не выдерживал больше трех недель.

Элен Гувер Бойль говорит в трубку:

— А вы уверены, что сумеете доказать на суде, что этот дом непригоден для жизни, вы уверены, что сумеете доказать, что предыдущие хозяева знали, что там происходит… — Она говорит: — Я вам скажу. — Она говорит: — Вы проиграете дело, о доме пойдет дурная слава… кстати, вашими же стараниями… и вы его не продадите даже за полцены.

Это неплохой дом, №325 на Крествуд-террас: в стиле эпохи английских Тюдоров, новая крыша из современных материалов, четыре спальни, три ванные, еще один дополнительный туалет. При доме — бассейн. Нашей героине даже не нужно смотреть каталог. Этот дом она продавала шесть раз за последние два года.

Еще один дом, на Этон-корт, типичный для Новой Англии домик, двухэтажный с фасада и одноэтажный с тыла, шесть спален, четыре ванные, лестничная площадка обшита панелями из сосны, и кровь растекается по стенам кухни. Этот дом она продавала восемь раз за последние четыре года.

Новому хозяину она говорит:

— Подождите минутку на линии, — и жмет красную кнопку.

Сегодня Элен во всем белом: белый костюм и туфли. Только это не ослепительно снежно-белый, а белый, как трасса для горнолыжного спуска на канадском курорте Банфф, с личной машиной, с наемным шофером, четырнадцатью стильными чемоданами, подобранными друг к другу, и номером в отеле “Лейк-Луис”.

Повернувшись к двери, наша героиня говорит:

— Мона? Лунный луч? — И чуть громче: — Бесплотная дева?

Она стучит ручкой по сложенной вчетверо газете у себя на столе и говорит:

— Не знаешь: грызун из пяти букв, но не крыса?

Радиосканер булькает и издает слова, всхрюки и треск, повторяя: “Как понял?” — через каждую фразу. Повторяя: “Как понял?”

Элен Бойль кричит:

— Это разве кофе?!

Через час она едет встречаться с клиентом — показывать дом. Особняк в стиле эпохи королевы Анны, пять спален, отдельный вход в гостевое крыло, два газовых камина и лицо самоубийцы, обожравшегося барбитурата, которое появляется поздно ночью в зеркале в дамской комнате. Потом — одноэтажный “фермерский” дом с паровым отоплением, большим подвалом и периодически повторяющимся грохотом призрачных выстрелов — отголосков двойного убийства десятилетней давности. Все это записано у нее в ежедневнике — толстой тетради в переплете из материала, похожего на красную кожу. У нее там записано все.

Она отпивает еще глоток кофе и говорит:

— Как он называется? Швейцарский армейский мокко? Кофе должен быть по вкусу похож на кофе или я чего-то не понимаю?

Мона встает в дверях, сложив руки на животе, и говорит:

— Чего?

И Элен говорит:

— Я хочу, чтобы ты съездила и проверила… — она листает каталог у себя на столе, — …ага, №4673, Уиллмонт-плейс. Особняк в голландском колониальном стиле, солярий, четыре спальни, две ванные и убийство при отягчающих обстоятельствах.

Радиосканер трещит:

— Как понял?

— Все как обычно, — говорит Элен, пишет адрес на карточке и передает карточку Моне. — Ничего там не трогай в астральном смысле. Не надо жечь листья полыни и изгонять бесов.

Мона берет карточку с адресом и говорит:

— Просто проверить дом на наличие вибраций?

Элен рубит воздух ладонью и говорит:

— Я не хочу, чтобы духи срывались к какому-то яркому свету по тоннелям в тонкой материи. Я хочу, чтобы они оставались на этом астральном срезе, у меня на них свои планы. — Она опускает глаза на газету, разложенную на столе, и говорит: — У них впереди целая вечность, у мертвецов. С них не убудет еще лет пятьдесят побродить по дому и погреметь цепями.

Новый хозяин дома №325 на Крествуд-террас все еще ждет на линии. Элен Гувер Бойль смотрит на мигающий огонек на телефоне и говорит:

Snorri_Sturluson все записи автора

В медицинских и околомедицинских кругах существует такое понятие, как СВДС – синдром внезапной детской смерти – когда младенец засыпает и умирает во сне. Без видимых на то причин. Врачи бьются над разгадкой этой тайны, но пока безуспешно.
Можно сколько угодно ругать необразованность Чака Паланика, сомнительную художественную ценность его книги, но нельзя не признать, что идея у него действительно оригинальная.

Не знаю, откуда он выудил этот сюжет о колыбельной песенке, сочинил или это действительно есть в фольклоре какого-нибудь народа мира, но лично для меня это было приятной находкой и книгу «Колыбельная» я читала с огромным удовольствием.
Паланик вообще очень близок мне по духу. Состояние некомфортного одиночества и рефлексия – вот две составляющие его (и моего тоже) творчества. Эта тема особенно ярко раскрыта в книге «Бойцовский клуб» – когда двигаться вперед уже некуда, остается только заниматься эстетским саморазрушением. Придумывать себе друзей. Принимать наркотики.
Но вернемся к нашим баранам.
Итак, «Колыбельная». Суть вкратце такова: один мужчина (условно X) встречается однажды с одной женщиной (условно Y), которая усиленно продает дома с привидениями. X – журналист. В последнее время он все чаще сталкивается с СВДС и пытается в этом разобраться. У X и Y умерли в свое время близкие – жена/ребенок и сынишка. Оба одержимы идеей, найти некую колыбельную, с помощью которой можно тихо и безболезненно убивать. В итоге они получают в свои руки настоящий гримуар, а дальше – трах-бах! Мистика, заклинания и пр., пр. И сын Y оказывается не то чтобы мертвым, хотя и не живым, и волосатый хиппи Устрица становится Иисусом нового поколения, а увешенная фенечками помощница Y Мона – Девой Марией XXI века, и шкурки животных оживают (привет Гринпису!), и много чего еще…
Повторюсь – это очень вкратце, без намека на погружение в текст.
А если серьезно…
Встретились два абсолютно разных человека, каждый со своей судьбой, своими тараканами. Их не объединяет ничего, кроме трагедии многолетней давности. И они, эти X и Y, хватаются за неё, как за спасительную соломинку, потому что бесконечно одиноки. Об этой точке соприкосновения они ничего не знают, но, мне кажется, это не мешает им почувствовать друг в друге ауру схожести.
При всем при этом, написано просто, как пять копеек. Читаешь и думаешь: «Странно, почему я сама до сих пор не написала нечто подобное?»
В минус могу отнести только отсутствие скрытых пластов книги. Смысл, идея доступны, как помидор на грядке, и подложки у него нет. Но вкусным слоеным тортом я считаю только изыскания Пелевина, Набокова и Булгакова. Пожалуй, все. Так что это минус скорее иллюзорный.
Из ощутимых плюсов – любовь к интересным деталям. У Паланика нет просто персонажей. Каждый мало-мальски важный герой обладает богатой биографией, набором характеристик, каким-нибудь скелетом в шкафу (и обычно не одним), привычками, странностями, привязанностями. Например, у героя «Колыбельной» X ежевечерним становится следующее занятие – в полумраке комнаты, в одиночестве, он мастерит игрушечные дома. А потом разламывает их и топчет ногами. Правда, для меня эта деталь не стала намеком на внутреннее состояние героя. Захотелось крикнуть: «Ну, неужели нельзя было задрапировать посильнее?» Все, вообще-то, понятно. Потеряв семью, рушишь символ не-одиночеста – большой дом для кукольных пап-мам-деток.
Читала где-то рецензию, в которой Паланика обозвали концептуальным писателем. Вот это уже бред. Нагромождение сложносочиненных и инаковыраженных образов не есть концептуализм. А Чак, на мой взгляд, просто очень честный и незамороченный писатель, простой парень, которому есть, что сказать.

Отзывы о “Колыбельной” Чака Паланика должны заинтересовать всех почитателей таланта этого автора. Этот роман был впервые опубликован в 2002 году, став с тех пор одним из самых известных его произведений. В этой статье будет описано краткое содержание книги, персонажи, приведены рецензии критиков и отзывы читателей.

Сюжет

Отзывы о “Колыбельной” Чака Паланика встречаются самые различные. Как правило, поклонники творчества этого автора восхищены книгой. При этом у него хватает и противников, которые не упускают случая ее покритиковать.

Краткое содержание “Колыбельной” Чака Паланика позволит вам быстро вспомнить основные детали этого произведения. Повествование начинается знакомством с главным героем. Это журналист Карл Стрейтор. В центре его внимания оказывается синдром внезапной смерти младенцев, который он начинает исследовать. Интересно, что это реально существующая медицинская проблема, когда происходит внезапная смерть по всем признакам здорового новорожденного от остановки дыхания. Это происходит в возрасте до одного года. При этом вскрытие не позволяет точно установить причину гибели. Иногда даже медики называют этот синдром “смертью в колыбели”, так как предварительно ей не предшествуют никакие симптомы, а гибель часто настигает человека во сне.

Известны случаи, когда за синдром внезапной детской смерти выдавали убийства родителями своих детей, когда это происходило умышленно или непреднамеренно. Преступники выдавали это событие за смерть по неизвестным причинам, а врачи ставили ошибочный диагноз СВДС. В Америке были резонансные случаи, когда за этот синдром удавалось выдавать до пяти убийств собственных детей. В настоящее время подозрительной считается вторая смерть от СВДС в одной семье, третий случай признают невероятным.

Тайна младенческой смерти

Стрейтора в романе Чака Паланика “Колыбельная” интересует внезапная гибель детей в собственных постелях или даже на руках у родителей без каких-либо видимых на то причин. Репортеру удается выяснить, что все они гибнут после того, как им читают старинную африканскую колыбельную из сборника под названием “Стихи и потешки со всего мира”.

Сами африканцы читали эти стихи своим детям, когда их племя перерастало границы своего местообитания, также их произносили над ранеными воинами и безнадежно больными, чтобы те уходили из жизни быстро и без мучений. Оказывается, что песня эффективна до сих пор. От нее умирают обычные прохожие, которые мешают репортеру идти по улице, его редактор, сосед сверху, который постоянно шумел.

Хитроумный риэлтор

Вторым главным героем книги “Колыбельная” Паланика является риэлтор Элен Гувер Бойль, которая также в курсе существования этого заклинания и уже неоднократно им пользовалась, преследуя собственные цели и мотивы.

При более близком знакомстве с женщиной у нее обнаруживается наличие большого количества удивительных странностей. Этим она напоминает практически всех практичных и одновременно чудовищных героев Паланика. Например, Бойль специализируется на продаже домов, в которых живут приведения или призраки. Она даже приобретает эксклюзивное право на совершение сделок с ними. Выясняется, что это крайне выгодное предприятие, так как хозяева таких зданий меняются каждые несколько месяцев.

К тому же Бойль постоянно посещает магазины, в которых продается старинная мебель, откручивая у них любые металлические и блестящие части, например, ручки. Ими она с упоением царапает лакированные поверхности. В результате ей удается приобретать мебель по значительно более низкой цене, не учитывая ее возраст и ценность. Затем она ее воссоздает, соединяя с утраченными частями.

Полицейский врач

Рассказывая краткое содержание “Колыбельной” Чака Паланика, нужно обязательно упомянуть о полицейском враче Нэше. Он знакомый репортера, которому удается раздобыть экземпляр той самой книги с таинственным заклинанием из библиотеки Конгресса. С его помощью ему удается добиться извращенной близости с привлекательными манекенщицами. Все герои “Колыбельной” Паланика отличаются тем, что используют этот мощный и древний текст в своих меркантильных целях, в отличие от того, как им пользовались африканские племена. Те его читали только в исключительных случаях, когда действительно требовалось облегчить участь человека.

Если вы когда-то читали “Колыбельную” Чака Паланика, краткое содержание поможет оперативно восстановить в памяти развязку этого уникального произведения автора. Бойль вместе со Стрейтором, секретаршей Элен Мона, которая увлекается магией, и ее парнем по прозвищу Устрица, увлеченным защитой окружающей среды, отправляются уничтожить сохранившиеся экземпляры этих африканских “Потешек”.

Конечной целью для них становится выход на главную книгу, откуда изначально и была списана колыбельная. Она называется “Гримуар”. Причем у каждого в книге “Колыбельная” Чака Паланика своя цель. Стрейтор планирует ее уничтожить, Бойль с ее помощью собирается обречь всемогущество и воскресить своего сына, который когда-то был убит этой самой колыбельной. Устрица и Мона замыслили превратиться в новых Адама и Еву, которые обоснуются на современной грешной земле.

В финале “Колыбельной” Чака Паланика, использовав заклинание для контроля над чужим телом, которое было обнаружено в “Гримуаре”, Устрице удается завладеть Элен, которой он наносит травмы, несовместимые с жизнью. Стрейтор читает над ней ту самую колыбельную, чтобы избавить ее от страданий. Когда она умирает, ее разум переселяется в полицейского, ирландца по национальности, с помощью специального заклинания.

Примечательно, что параллельно основному сюжету развивается еще одна линия, в которой описываются события, происходящие уже после окончания основного повествования. В ней Стрейтор вместе с полицейским-ирландцем, которого называют Сержантом, ведут преследование Устрицы и Моны, которые пользуются магией в своих целях.

Рецензии критиков

В целом, критики позитивно оценили очередной роман Паланика “Колыбельная”. Многие из них отмечали, что главным в этом произведении стало понятие “вообрази”. Фактическим содержанием этого произведения стали размолвки между четырьмя персонажами, а не история, написанная известным писателем. Создается впечатление, что “Колыбельная” стала своеобразным внутренним переосмыслением. Если представить себе последовательность мыслей, в которой размышлял о себе Карл, они были бы шагом к эпическому произведению.

Мистику он рассматривал через призму эстетики смерти, которая преобразовывалась в контексте реальной жизни. Это формировало культ неясностей и неопределенности, пропусков и ошибок. При возникновении таких явлений возникает преобразование действительности. При этом сам автор явно указывает на происходящую деформацию. На это указывает цитата из “Колыбельной” Чак Паланика.

Магия есть обращение необходимой энергии на достижение естественных сдвигов.

При этом определенные идеалы и ценности заставляют Паланика задаваться вопросом, для чего убивают людей, не для того ли, чтобы спасать жизни. То же касается и книг, которые сожгли из-за колыбельной.

Профессиональными критиками было отмечено, что частый и популярный прием, который автор постоянно использует в романе, это самоцитирование. За счет этого многоуровневая композиция текста произведения создается с помощью сюжетных и стилистических повторов, фраз, постоянно звучащих рефреном, своеобразных “перекличек”. Буквально в каждой главе автор предоставляет читателю различные объявления из газет, которые сформулированы на удивление одинаково. Вот одно из них:

Если ваша собака, купленная на указанной ферме, оказалась больна бешенством, звоните по телефону и объединяйтесь с другими такими же пострадавшими, чтобы подать коллективный иск в суд.

Важно, что подобные повторы не делают произведение примитивным, а служат сигналом, указывающим на то, что в ближайшее время после этого последует важное сообщение, которое будет иметь определенное значение для ключевых героев. Многоуровневость текста проявляется и в том, что даже в полной версии “Колыбельной” Чака Паланика ни разу не описывается сцена или непосредственный процесс убийства. Главный герой только произносит, что баюльная песня звучит у него в голове, а после слышит в трубке полную тишину.

Отзывы

В отзывах на “Колыбельную” Чака Паланика читатели при этом оставляют преимущественно противоречивые мнения. Конечно, книги этого автора часто поражают воображение, заставляя многих просто опешить. В этом ряду данный роман выглядит неким исключением.

При этом читатели в отзывах о книге “Колыбельная” Чака Паланика признают, что это очень непростой роман, в котором поначалу пугает такое большое количество смертей, особенно когда жертвами становятся невинные младенцы. Особенно поражает та легкость, с которой герои начинают решать, кому жить, а кому умирать, когда в их руках оказывается это смертоносное оружие в виде безобидной только на первый взгляд колыбельной.

Сравнивая “Колыбельную” с самым известным романом автора (“Бойцовским клубом”) часть читателей отмечали, что это произведение намного слабее, даже напоминает обыкновенный дамский роман. Само повествование менее жестокое, но при этом более изящное, ироничное и оригинальное. Безупречное исполнение и оригинальный сюжет наглядно демонстрируют несовершенство окружающего нас мира, а также человечество, которое занято тем, что само себя губит.

Негатив

При этом удается встретить достаточно много негативных отзывов о “Колыбельной” Чака Паланика. Читатели жалуются, что роман воспринимается очень тяжело, пробираться через витиеватый авторский слог оказывается очень непросто. Приходится даже заставлять себя дочитывать, несмотря на то, что произведение увлекает.

Некоторым стало откровенно неприятно смотреть на мир глазами Паланика, так как то, каким видит его автор, доказывает, что окружающая действительность уродлива до самой своей сути. Судя по отзывам о книге “Колыбельная”, многим это крайне тяжело осознавать.

Об авторе

Чак Паланик родился в американском штате Вашингтон в 1962 году. Когда ему было 14 лет, родители развелись. Из-за постоянных семейных ссор и скандалов ему постоянно приходилось оставаться с бабушками и дедушками на их ранчо, где они разводили скот.

В 1986 году Паланик стал выпускником факультета журналистики университета Орегона. Вскоре после этого он переехал в Портленд, где начал писать репортажи для местной газеты. Затем некоторое время работал в должности механика по дизелям в крупнейшей в Америке компании, занимающейся производством грузовиков и тягачей – Freightliner. Параллельно он писал учебные руководства, в которых рассказывал, как ремонтировать грузовики, продолжал заниматься журналистикой. В 1988 году он неожиданно для многих оставил эту профессию после посещения семинара компании, предлагавшей программы личностного развития.

Примечательно, что будущий писатель постоянно стремился к тому, чтобы его жизнь стала чем-то большим, чем просто работой. Для достижения этой цели он работал волонтером в хосписе и приюте для бездомных, привозил неизлечимо больных пациентов на встречи в группы поддержки, где они встречали людей с подобными проблемами. Эта его работа нашла отражение в самом известном романе “Бойцовский клуб”, где главные герои посещают подобные встречи, чтобы получить эмоциональную разрядку.

Уникальный стиль

В литературном мире Паланика ценят за его уникальный авторский стиль. Общие черты и стиль критики отмечали во всех его произведениях, которые предшествовали “Колыбельной”. В них главными героями становились персонажи, которых по той или иной причине общество отвергало и не принимало. В результате, часто это заканчивалось проявлением сильной агрессии, направленной на самоуничтожение.

Сам Паланик такой стиль называл “трансгрессивной прозой”. К тому же во всех произведениях автор затрагивает проблемы, важные для современного ему общества. Свое отношение к такому подходу он изменил после событий в США 11 сентября 2001 года, когда вокруг этой темы стало появляться много споров и обсуждений. После этого Паланик стал более тонко подходить к темам, которые решался поднять.

Начиная с романа “Колыбельная”, коренными образом меняется его стиль. С этих пор его произведения становятся похожими на сатирические истории ужасов. Часто в книгах Паланика повествование начинается с конца по хронологии, когда герой начинает вспоминать события, происходившие ранее. В “Колыбельной” особенно заметно, как автор начинает использовать сразу несколько разновидностей подачи сюжета. Это линейное, самое обычное повествование, которое переплетается с рассказом, который начинается с хронологического конца.

В самом конце его романов часто происходят существенные отклонения от основного сюжета, которые тем или иным образом связаны с хронологическим финалом.

Критика

Многие активно критикуют Паланика, называя его “шоковым писателем”. Это определение часто используют, характеризуя его стиль, так как многие изображаемые им ситуации слишком необычные. При этом относиться к ним во многом приходится с юмором из-за того, как ведут себя персонажи.

У многих профессиональных литературоведов часто возникают обоснованные сомнения из-за уместности так называемых публицистических ставок в его произведениях. Сам Паланик утверждает, что считает такую форму максимально удобной для восприятия читателем, к тому же она предполагает преподнести выдуманную историю в такой форме, будто она произошла в действительности. Наконец, все это позволяет экспериментировать со структурой самого произведения, существенно сокращая его, размещая рядом совершенно несовместимые на первый взгляд вещи.

Паланика часто обвиняют в склонности к нигилизму, хотя сам он уверяет, что является неискоренимым романтиком. Наконец, рецензенты считают, что воображаемые миры, которые он создает, мало похожи на те, в которых живет подавляющее большинство его читателей. Мир Паланика максимально мрачный, изощренный и шокирующий.

В его нездоровом интересе к патологиям многие видят обычное непонимание нормы. К тому же про патологии писать значительно проще, описать интересно обывателя со всеми его повседневными механизмами невообразимо сложнее.

Подводя своеобразный итог, большинство критиков уверяет, что романы Паланика рассчитаны, в первую очередь, на новое поколение. Родителей эти произведения могут ужаснуть, людям со слабыми нервами их вообще читать не рекомендуется. Также плохо они влияют на тех, кто слишком близко воспринимает к сердцу события, происходящие с героями произведения, так как происшествия эти чересчур жесткие и едкие, а часто и просто возмутительные. Обозревателей также удивляет, с какой серьезностью Паланик описывает вещи, которые невообразимо сложно представить себе в современном обществе. Роман “Колыбельная” в этом отношении не исключение.