Что такое синдром византийского двора

добавлено: 15-04-2013
просмотров: 2856
Вы можете поверить в то, что успех в бизнесе зависит от энергетики менеджера? Сергей Чурюмов считает, что именно внутренний стержень и лидерские качества предпринимателя влияют на общее состояние дел и вытягивают бизнес, независимо от условий внешней среды и экстремальных ситуаций.
Как снизить риск попадания в экстремальную ситуацию (ЭС)? А если это все-таки произошло, то какие действия необходимо предпринять, чтобы быстро разобраться в обстановке, укрепить свой авторитет, вызвать в подчиненных сильные позитивные чувства, вселить веру в успех, сформировать страстное желание напрячься и решить поставленную задачу? Поиск ответов на эти вопросы каждый день ищут миллионы менеджеров по всему миру. Одни из них ищут ответы в учебниках, другие посещают тренинги, третьи советуются со старшими товарищами, четвертые, разуверившись во всем, полагаются исключительно на свой опыт, интуицию и здравый смысл.
Автор настоящей статьи, математик-прикладник, в свое время прошел через все эти этапы. В частности, в 2002 году он, уже имея к этому времени за плечами 15 лет совмещения управленческой и консультационной практики, с целью изучить влияние человеческого фактора на положение дел в областной экономике, провел исследование по изучению феномена лидерства в среде региональной бизнес-элиты.
Одним из результатов анализа и обобщения нескольких десятков интервью, взятых у наиболее уважаемых в местном деловом сообществе топ-менеджеров, стало построение Спектра мотивационных доминант. С его помощью удалось объяснить, как работает механизм пассионарной энергетики бизнеса – один из самых сложных механизмов, практически полностью определяющий судьбу фирмы независимо от выпавших на ее долю экономических кризисов и катаклизмов. Модель предоставляет возможность эффективного управления пассионарной энергией, которую открыл Л.Н. Гумилев.
Введение в тему
У вас могут быть прекрасные отношения со всеми, пока у вас все хорошо. Но вот штатная ситуация перерастает в экстремальную и все внезапно усложняется. До одних деловых партнеров становится невозможно дозвониться, зато от яростных звонков других раскаляется телефонная трубка. Ваши люди могут не выдержать возросших физических нагрузок (заболеть) или психологического напряжения (нервный срыв). Они могут потребовать прибавки к зарплате, бросить заявление об уходе или отказаться подчиниться вашему распоряжению.
Вдруг оказывается, что ваш бизнес никому кроме вас не нужен. При виде такого «предательского поведения» у вас опускаются руки, вы теряете веру в успех и желание продолжать борьбу. И вот с того момента, когда вы ломаетесь психологически, ситуация начинает быстро развиваться по катастрофическому сценарию.
Однако в эпоху перемен экстремальная ситуация – это такое же нормальное явление как оттепель или сильные морозы зимой, как дожди или засуха летом. Следовательно, руководителю надо быть готовым к этому.
Массовая гибель нестойких фирм сегодня так же привычна, как вымерзшие озимые или залитые дождями хлеба. Так, согласно статистике, даже в Америке, 80% вновь созданных фирм гибнет уже в течение первых пяти лет существования. Что же тогда говорить о России? Ничто не проходит бесследно: вместе с новым бизнесом гибнут вложенные средства и надежды на перемены, а репутация неудачника преследует человека еще много лет. Конечно, все можно списать на объективные причины. Но почему тогда одним практически всегда сопутствует успех, а другим хронически не везет?
Докажем одну очень важную теорему.
Теорема о масштабе бизнеса
Масштаб бизнеса всегда приходит в соответствие с масштабом личности руководителя.
Доказательство
Во-первых, мелкая личность развалит любой бизнес.
Во-вторых, для большого дела необходима сильная и яркая личность.
Что и требовалось доказать.
Экстремальная ситуация
В чем принципиальное отличие экстремальной ситуации от штатной или кризисной?
Штатная ситуация может требовать больших усилий, но какой бы напряженной она ни была, вы не видите в этом проблемы, т.к. развитие событий хорошо прогнозируется и есть полная уверенность в положительном результате – вы это уже проходили.
Экстремальная ситуация заставляет волноваться. Во-первых, от исхода событий зависит слишком многое. Во-вторых, нет никакой уверенности, что достижение цели возможно, тем более, в требуемые сроки. Скорее, наоборот. Поэтому требуется постоянная готовность к эскалации напряжения – экстренному наращиванию усилий, интенсификации работ для безусловного получения желаемого результата.
Экстремальную ситуацию характеризуют следующие признаки:
- во-первых, «высокая цена» вопроса: катастрофа в случае провала или триумф в случае успеха;
- во-вторых, наличие одного или нескольких отягчающих обстоятельств:
- острый дефицит времени, срыв сроков, выход из графика;
- недостаток сил и средств для решения поставленной задачи;
- кажущаяся безвыходность положения, так как все стандартные варианты решения проблемы ситуацию не спасают.
В экстремальных ситуациях от каждого человека требуется напряженная работа ума, чтобы найти решение неразрешимой задачи, и работа без сна и отдыха, чтобы нагнать сроки и уложиться в график. Людям нужно много сил и энергии, чтобы пробивать стену непонимания; огромная вера себя, чтобы бросаться на штурм непокоренных вершин и не сдаваться в безвыходном положении. Также нужны преданность делу, верность фирме и доверие к руководству, чтобы стойко переносить многочисленные тяготы и лишения.
Многие молодые команды, действуя быстро, решительно и хладнокровно, прекрасно чувствуют себя в экстремальных условиях нестабильной российской экономики, но они начинают быстро разваливаться, когда внешнее давление ослабевает.
Их поражает смертельная для бизнеса болезнь – синдром Византийского двора. Для дальнейшего роста и развития им остро необходимо наличие сильного раздражителя – осознание новых угроз, которые оказывают мобилизующее действие.
Это не всегда очевидно, но ситуация становится экстремальной не тогда, когда земля начинает уходить из-под ног, а тогда, когда в команде управления осознается наличие явной угрозы или ясной перспективы. Именно с этого момента начинается отсчет времени для тех, кто принял решение покинуть корабль и для тех, кто начинает вести интенсивную подготовку к наступлению знаковых событий. Испытание на прочность – это всегда шанс вырваться вперед для тех, кто готов им воспользоваться.
Таким образом, экстремальная ситуация – это мощный стимул для развития любой корпорации, правда, только в том случае, если ее руководство способно провести эффективную мобилизацию.
Если же руководство компании не в состоянии предвидеть наступление экстремальных ситуаций, если у него недостаточно воли, чтобы своевременно принять ответственное решение, если оно не способно эффективно мобилизовать все силы и ресурсы для достижения поставленных целей, то практически любая нештатная ситуация, минуя стадию экстремальной, сразу же переходит в кризисную.
Переход экстремальной ситуации в кризисную определяется не по превышению финансовыми или техническими показателями каких-то критических значений, а по растерянности, психологическому надлому в команде, потере доверия со стороны деловых партнеров и уверенности высшего руководства в успехе. Следствием является прекращение выделения ресурсов, сворачивание активных действий и спешная сдача позиций – бегство.
Кризисная ситуация – это момент, когда у руководителя опускаются руки, происходит сброс напряжения, пробой, «короткое замыкание»: после яркой вспышки лихорадочной активности все погружается во тьму и замирает.
Наступление кризисной ситуации означает, что фирме уже не требуется мобилизация. Ей нужна внешняя помощь – воля нового руководителя и новых исполнителей, так как действующий руководитель потерял контроль над ситуацией, а моральный дух членов его команды сломлен. Решения не принимаются или принимаются, но не исполняются. Дезорганизация, демотивация и деморализация зашли настолько далеко, что бизнес уже не в состоянии самостоятельно сопротивляться ударам судьбы и бороться за существование. Необходимо «ставить капельницу» – делать финансовые вливания и срочно проводить комплекс реанимационных мероприятий.
Анализ статистики корпоративных катастроф убедительно показывает, что неспособность к быстрому реагированию, мобилизации колоссальных внутренних резервов, форсированию работ на проблемных проектах – это основная причина массовой гибели процветавших когда-то компаний.
В этой связи стоит сказать, что экономические кризисы играют роль санитаров экономики. Они снимают с доски мелких игроков, которые отстали в росте, так как расслабились и упустили время для развития в благодатные периоды экономического бума. Как образно высказался один предприниматель: «кризис сметает дохляков с рынка». Также кризисы убирают с экономической карты игроков-монстров, ставших слишком бюрократизированными и неповоротливыми для быстрого принятия решений и адекватного реагирования на изменение экономической ситуации.
Таким образом, кризисы расчищают экономическое пространство для стойких, динамичных, способных быстро мобилизоваться компаний, создавая им условия для бурного роста и развития.
Необходимо сказать, что большинство крупных российских корпораций продолжает увлекаться западными концепциями типа «поджарый бизнес», «система сбалансированных показателей», «управление талантами» и т.п., разработанными с целью «повышения надоя» в тепличных условиях стабильной экономики, но снижающими жизнестойкость фирм перед лицом экстремальных ситуаций.
В то же время не создаются организационные механизмы мобилизующего менеджмента или менеджмента экстремальных ситуаций, обеспечивающие постоянную готовность к быстрому реагированию, мобилизации и форсированию работ. Однако жизнь идет и, следовательно, идут процессы накопления напряжений. Периодически они разрешаются экономическими или социальными, глобальными или локальными кризисами. Чем кризисы чаще, тем они слабее, чем реже, тем мощнее и разрушительнее. К этому невозможно привыкнуть – к этому нужно быть готовым.
Продолжение следует.
Источник
Опубликовано:
16 июня 2008 г.
Настало в России время власти “двоих” — Путина и Медведева, которую остроумно назвали “тандемократия”. А еще лучше можно было бы назвать “парадемократия”. В связи с этим снова возникает вопрос о поиске русской национальной идеи. Раньше других подсуетился 50-летний архимандрит Тихон (в миру Георгий Шевкунов). В феврале этого года по государственному каналу “Россия” прошел его телефильм “Гибель империи. Уроки Византии”. Смысл фильма — в том, чтобы подсказать старому и новому президентам России давно искомую “национальную идею”.
Тихон ходит в кадре и произносит слова в духе исторических хроник Леонида Парфенова на старом НТВ. Вот именно — в духе. Истории в фильме мало, а вот мифов и идеологии — выше меры.
До сих пор не слишком афишируется, что архимандрит Тихон — духовник Путина. Посему нам стоило бы подробнее взглянуть на то, что собой представляла Византия.
Византия подается Тихоном какой-то идиллией, “счастливой, блаженной страной за морем”. Там царит справедливость, расцветают науки и искусства. Элегантно и красиво одетые молодые люди собираются у первого в мире университета. Братство народов, никакого национализма. Великолепная архитектура. Доступное всем образование. Торговля, таможенные сборы обеспечивают богатую жизнь горожан миллионного мегаполиса Константинополя. Но сами горожане так увлечены “изящным”, что торговлю передают в руки пронырливых европейцев, в основном, венецианцев. Те, не оценив благородства византийцев, постепенно все прибирают к рукам. Начинается коррупция, создаются олигархические состояния, которые вывозятся в Европу. Запад завидует Византии, все время ее грабит, а Византия по доброте своей не видит опасности.
И в результате дело дошло до рокового дня, когда византийские власти подписали с Ватиканом Флорентийскую унию (1439 год): мы, Византия, уступаем вам в вопросах веры, признаем главенство папы, а вы нам помогаете в нашей борьбе с османами.
Именно отступление от веры и было, по уверению Тихона, главной причиной, сокрушившей Византию.
Выводы фильма прозрачны как слеза ангела. Россия есть естественный преемник всего доброго, проистекшего из Византии. Главное — быть устойчивым в делах веры. Держаться всегда своего бога и слушаться начальников — как церковных, так и поставленных свыше. Не повторить ошибки Византии — никаких уступок растленному Западу. Никакой помощи от него ценой ущемления лучшей в мире православной веры.
Сказать, что это свежая и новая национальная идея, как-то язык не поворачивается. Известно, что идеологию Москвы — Третьего Рима — измыслил одичавший в монастырской келье инок Филофей еще в самом начале XVI века. Идея была известна уже Ивану Третьему (деду Ивана Грозного) и совсем уж хорошо — Василию Третьему (отцу Грозного). То есть, столь долго вынашиваемой “новой” концепции русской национальной идее более 500 лет.
Раз так, то стоит поговорить именно о том, что собой представляла Византия на самом деле, а не в идеологемах архимандрита Тихона.
Чем, в первую очередь, известна Византия в мире? Каким вкладом? Больше всего, известна термином “византизм”. Означает этот термин лицемерную, лживую политику, построенную на двуличии, совершенной неискренности, говорению-писанию одного, а деланию совсем другого. Уверениям в дружбе и любви — тут же подсыпанию другу яда в бокал. Византия – это бесконечные дворцовые интриги, тайные убийства, внезапные исчезновения. А византизм — это такое марево, такая одуряющая топь, в которой никто, включая первого визиря и императора, уже не понимал и не знал, встретит ли его очередной шаг некую твердь, или заставит погрузиться по уши в жижу неожиданных предательств.
Только и делали, что пускали пузыри. Говоря социологическим языком, нельзя было рассчитывать или быть уверенным ни в одном управленческом сигнале. Как если бы вы включали в компьютере, скажем, программу “Микрософт-Ворд”, а компьютер в ответ взрывался бы и выжигал вам глаза.
Насчет выжигания глаз — очень к месту. Крайне любили в Византии эту меру пресечения и применяли весьма широко.
Конечно, сходные черты византизма или “случаи” можно найти в истории любых стран, тем более речь идет о средневековье. Но концентрат всего этого — и это правило, а не исключение — дала миру Византия.
Между прочим, весьма близким следствием перенимания Древней Русью православия, а с ним и прочих достижений Византии в виде византизма, стал распад Киевской Руси. В Киев стало опасно показываться — могли и отравить на пиру у ближайшей родни. Уже Андрей Боголюбский (ок. 1110-1174), внук Владимира Мономаха, второй сын Юрия Долгорукого, не решился оставаться в Киеве, засел в своем родовом гнезде — Владимире. Но и там его достали родственники.
Вот так и стал хиреть Киев, постепенно теряя привлекательность центра Руси.
Византия являла собой отход, выкидыш цивилизации. Примерно, как динозавры во времена, когда уже появились млекопитающие. Она постепенно сконцентрировала в себе все худшее, что было в рухнувшей Западной Римской империи. Хваленый Тихоном кодекс Юстиниана, как, якобы, чуть ли ни создание правового государства (да и без “якобы” — Тихон именно это и говорит), — на самом деле представлял собой компиляцию римского гражданского права в его самых реакционных проявлениях, ибо как написано у Брокгауза:
“Кодекс Юстиниана (Codex Iustiniani) — часть законодательной компиляции Юстиниана. Составлен в VI веке при византийском императоре Юстиниане в целях закрепления неограниченной императорской власти и сохранения рабовладельческого строя”.
Из позднего Рима в Византию пришла также изнеженность правящей элиты, потеря ею всякого представления о благе государства и нежелание работать даже на начальственных должностях. Только пиры и оргии. Любые управленческие функции передавались наемникам и вообще “иностранцам”. Это и погубило в итоге великий Рим. На смену ему пришли пусть и грубые, пусть в штанах, а не в тогах, но не знающие рабства германцы командующего римской армией Одоакра.
Это — школьная истина, но ее нет в фильме Тихона. А есть прославление “благородной и православной” Византии, которая до конца цеплялась за отживший рабовладельческий строй, даже не пытаясь хоть как-то идти в ногу со временем с помощью колоната, что делал Рим.
Убийства самих византийских императоров — дело, ставшее привычным и обычным. Это тоже худшее, что унаследовано от Рима. Но если в Риме чуть ли ни каждого второго императора только свергали и убивали, то в Византии все это еще носило и пыточный членовредительский характер. Выкалывание глаз, оскопление, отсечение языка, носа, рук-ног — вот любимый набор “методов управления” в Византии. Медленное удушение — это уже своего рода подарок. Примеров этому в истории Византии такая тьма, что трудно выбрать.
Но самое любопытное состоит в том, что Византия создала новую “породу чиновников”. И были они кастратами.
Поначалу кастрация в Византии — как в Китае, особенно полная, то есть с удалением всего хозяйства — была видом наказания. Постепенно оскопление превратилось в Византии из формы наказания или даже просто знака перехода в служащие-евнухи — в знак высокой привилегии. Кастрат, де, всю свою звонкую силу отдавал делу служения басилевсу. Он был неагрессивен, без амбиций (тестостерона-то нет), послушен, образцовый, исполнительный, подчиненный. И потому мог стать лучшим чиновником. Во-вторых, такой чиновник не имел детей и потому не заботился о приумножении своих богатств ради потомства. Таким образом, обеспечивалась борьба с коррупцией (чтобы не разворовывали императорскую казну). Кастраты в Византии стали не только евнухами (как в Китае), и не только пели в капеллах (как при Папе), но стали важной частью чиновничества. То есть, вступить в ряды кастратов было почти то же самое, что вступить в ряды КПСС в стране, наследнице Византии. Иными словами, в Византии впервые в истории была создана как бы новая порода, новая каста кастратов-чиновников.
Кстати сказать, и рабов холостили с той же целью — выводили породу послушных исполнителей. Все бы хорошо, но такие чиновники были также и безынициативны. Им было все равно. Посему правящий аппарат не мог отвечать на внутренние и внешние вызовы. Такая система была обречена.
Известно, что двумя лучшими полководцами Византии при Юстиниане Первом были красавец и рослый мужчина Велизарий и полководец-карлик-кастрат Нарсес. Когда Велизарий оказывался в опале, его тут же заменял Нарсес. Умер Велизарий в 60, находясь в опале, посему сама его естественность смерти под сомнением. Нарсес же дожил до 95 — прямо как Соломенцев. Велизарий мог претендовать на престол. Нарсес — нет. Поэтому он имел явные преимущества в продвижении и карьерном росте.
Византийский историк Михаил Пселл в своей книге “Хронография” рассказывает, что во времена царствовании Василия II (986-1025 годы н. э.) премьер-министром был его сводный брат, тоже Василий, которого в детстве, во избежание возможных притязаний на трон, кастрировали. “Естественная предосторожность, — отзывается об этом историк, — ибо, будучи евнухом, он не стал бы пытаться отобрать трон у законного наследника. Он вполне примирился со своей судьбой и был искренне привязан к царствующему дому. В конце концов, это ведь была его семья”.
Дело дошло до того, что император Романус I приказал кастрировать двух своих сыновей. Они после этого перестали представлять для него опасность как потенциальные заговорщики и претенденты на его трон. Весте с тем он позаботился о том, чтобы они, как скопцы, имели возможность занимать высшие чиновничьи посты в государстве.
А уж чистота византийского православия… Многие столетия там процветало монофизитство и монофелитство — с точки зрения ортодоксии, страшная ересь. Монофизитство постулировало наличие у Христа только одной, божественной природы (естества). А по учению монофелитов, Иисус Христос обладал двумя природами (человеческой и божественной), но одной волей и одной “энергией” (богочеловеческой); самостоятельность человеческой воли Христа исчезала в результате поглощения её божественной волей.
И то, и другое было осуждено на Вселенских соборах.
Затем настали века иконоборчества — религиозного движения в Византии в VII-IX веках, направленного против почитания икон (указ императора Льва III Исавра в 730 году). Иконоборцы считали священные изображения идолами, а культ почитания икон — идолопоклонством. Результатом иконоборчества стало уничтожение тысяч икон, а также мозаик, фресок, статуй святых, расписных алтарей и витражей во многих храмах.
В научном и техническом отношении Византия оказалась бесплодной — ортодоксия была пропитана антинаучными настроениями. Речь идет о мистической составляющей византийской веры, отрицающей всякое рациональное объяснение причин естественных явлений.
Византия не знала использования воды в кузнечном или сукновальном деле, не ведала ветряных мельниц. Да и зачем, если есть рабы? Византийские кораблестроители не смогли освоить перенос рулевого весла с борта на корму, введение румпеля, правильных сочетаний парусов. В результате, норманны, итальянцы, а затем португальцы с изобретенными ими каравеллами окончательно вытеснили византийский флот из Средиземноморья.
С Византией дело обстояло так же, как, допустим, с паровозом. Не мог он конкурировать с тепловозами-электровозами. И переделать его было нельзя. Только — на слом. Что и произошло.
Поддерживать такой строй можно было только с помощью изощренных наказаний.
Тихон в фильме “Гибель империи. Уроки Византии” не раз говорит о вероломстве и подлости Запада, который проявил себя в гнусных деяниях крестоносцев. Самая любопытная деталь этих злодеяний крестоносцев в том, что и первый их поход, и последующие — инициировали византийские императоры. Были направляющей и организующей силой. В этом деле участвовало не менее 5 Алексеев из династии Комнинов и Ангелов.
Схема такова: одному нужна была помощь в борьбе против арабов, печенегов, сельджуков, другому — свалить предыдущего Алексея или еще какого-нибудь Исаака и занять его место. Подписывались договора, Алексеи обещали платить. Но — не платили. В результате грубые крестоносцы, будучи лишенными дипломатического этикета, захватывали Константинополь и отоваривались в счет долга сами.
Вот как закончились игры византийцев с крестоносцами.
5 января 1204 синклит, собравшийся в Софийском соборе, низложил Алексея IV, опиравшегося на поддержку крестоносцев, но неспособного заплатить наёмникам.
Обратите внимание, что византийский император Алексей IV на равных участвовал в захвате своего города и дележе добычи.
Началось противостояние между населением и крестоносцами, флот которых стоял под стенами города. Алексей IV хотел спасти собственную власть, впустив рыцарей непосредственно внутрь Константинополя, и поручил миссию переговорщика Мурзуфлу (эта кличка означает “Насупленный”, из-за бровей в стиле Брежнева). Мурзуфл, начав самостоятельную игру, объявил гвардии об изменнических планах императора, организовал её неповиновение Алексею IV, а когда тот обратился к Мурзуфлу за защитой, обманом заточил его в подземелье.
Почти сразу же Алексей IV был, по приказанию своего тезки Алексея (по счету — пятого) Мурзуфла, задушен.
Наконец, настал роковой для Византийской империи день — 13 апреля 1204 года, когда крестоносцам удалось овладеть Константинополем (второй раз за полгода). Император Алексей V Дука Мурзуфл, боясь быть захваченным и “попасть, — по выражению источника, — в виде лакомого блюда или десерта в зубы латинян”, бежал. Константинополь перешел в руки крестоносцев. Мурзуфл в поисках союзников обратился к низложенному в 1203 Алексею III, но тот ослепил Мурзуфла, а в 1205 его самого казнили крестоносцы — за убийство Алексея IV. Таким образом, поголовье царственных Алексеев уменьшилось еще.
Флорентийская уния 1439 года — это уже кислородная подушка задыхающегося в агонии гнусного режима Византии. Можно было только продлить это чейн-стоксовское дыхание.
Накануне последнего падения, желая получить помощь “растленного Запада”, с согласия императора Иоанна VIII Палеолога византийские иерархи во Флоренции подписали унию (кроме Марка Ефесского), а в ней сказано:
“Мы возобновляем порядок, переданный в канонах, прочих достопочтенных Патриархов: чтобы Константинопольский Патриарх был вторым после Святейшего Римского Понтифика, Александрийский — третьим, Антиохийский — четвертым и Иерусалимский — пятым, при сохранении всех их прав и привилегий”. Папа Евгений IV выполнил свое обещание и организовал крестовый поход против турок. Но войска его были разбиты под Никеей в 1448 году Турки не стали ждать, пока патриархи рассчитаются по порядку номеров. В 1453 году Византия под ударами османов исчезла, как упырь при крике петуха.
То был итог многовекового самоотравления “восточной Римской империи” ядом византизма, а вовсе не разовый результат измены вере.
Не стоит подсовывать Византию как пример для подражания. Ничего хорошего в ее истории найти нельзя.
Источник