Что такое синдром византийского двора

Настало в России время власти “двоих” — Путина и Медведева, которую остроумно назвали “тандемократия”. А еще лучше можно было бы назвать “парадемократия”. В связи с этим снова возникает вопрос о поиске русской национальной идеи. Раньше других подсуетился 50-летний архимандрит Тихон (в миру Георгий Шевкунов). В феврале этого года по государственному каналу “Россия” прошел его телефильм “Гибель империи. Уроки Византии”. Смысл фильма — в том, чтобы подсказать старому и новому президентам России давно искомую “национальную идею”.

Тихон ходит в кадре и произносит слова в духе исторических хроник Леонида Парфенова на старом НТВ. Вот именно — в духе. Истории в фильме мало, а вот мифов и идеологии — выше меры.

До сих пор не слишком афишируется, что архимандрит Тихон — духовник Путина. Посему нам стоило бы подробнее взглянуть на то, что собой представляла Византия.

Византия подается Тихоном какой-то идиллией, “счастливой, блаженной страной за морем”. Там царит справедливость, расцветают науки и искусства. Элегантно и красиво одетые молодые люди собираются у первого в мире университета. Братство народов, никакого национализма. Великолепная архитектура. Доступное всем образование. Торговля, таможенные сборы обеспечивают богатую жизнь горожан миллионного мегаполиса Константинополя. Но сами горожане так увлечены “изящным”, что торговлю передают в руки пронырливых европейцев, в основном, венецианцев. Те, не оценив благородства византийцев, постепенно все прибирают к рукам. Начинается коррупция, создаются олигархические состояния, которые вывозятся в Европу. Запад завидует Византии, все время ее грабит, а Византия по доброте своей не видит опасности.

И в результате дело дошло до рокового дня, когда византийские власти подписали с Ватиканом Флорентийскую унию (1439 год): мы, Византия, уступаем вам в вопросах веры, признаем главенство папы, а вы нам помогаете в нашей борьбе с османами.

Именно отступление от веры и было, по уверению Тихона, главной причиной, сокрушившей Византию.

Выводы фильма прозрачны как слеза ангела. Россия есть естественный преемник всего доброго, проистекшего из Византии. Главное — быть устойчивым в делах веры. Держаться всегда своего бога и слушаться начальников — как церковных, так и поставленных свыше. Не повторить ошибки Византии — никаких уступок растленному Западу. Никакой помощи от него ценой ущемления лучшей в мире православной веры.

Сказать, что это свежая и новая национальная идея, как-то язык не поворачивается. Известно, что идеологию Москвы — Третьего Рима — измыслил одичавший в монастырской келье инок Филофей еще в самом начале XVI века. Идея была известна уже Ивану Третьему (деду Ивана Грозного) и совсем уж хорошо — Василию Третьему (отцу Грозного). То есть, столь долго вынашиваемой “новой” концепции русской национальной идее более 500 лет.

Раз так, то стоит поговорить именно о том, что собой представляла Византия на самом деле, а не в идеологемах архимандрита Тихона.

Чем, в первую очередь, известна Византия в мире? Каким вкладом? Больше всего, известна термином “византизм”. Означает этот термин лицемерную, лживую политику, построенную на двуличии, совершенной неискренности, говорению-писанию одного, а деланию совсем другого. Уверениям в дружбе и любви — тут же подсыпанию другу яда в бокал. Византия – это бесконечные дворцовые интриги, тайные убийства, внезапные исчезновения. А византизм — это такое марево, такая одуряющая топь, в которой никто, включая первого визиря и императора, уже не понимал и не знал, встретит ли его очередной шаг некую твердь, или заставит погрузиться по уши в жижу неожиданных предательств.

Только и делали, что пускали пузыри. Говоря социологическим языком, нельзя было рассчитывать или быть уверенным ни в одном управленческом сигнале. Как если бы вы включали в компьютере, скажем, программу “Микрософт-Ворд”, а компьютер в ответ взрывался бы и выжигал вам глаза.

Насчет выжигания глаз — очень к месту. Крайне любили в Византии эту меру пресечения и применяли весьма широко.

Конечно, сходные черты византизма или “случаи” можно найти в истории любых стран, тем более речь идет о средневековье. Но концентрат всего этого — и это правило, а не исключение — дала миру Византия.

Между прочим, весьма близким следствием перенимания Древней Русью православия, а с ним и прочих достижений Византии в виде византизма, стал распад Киевской Руси. В Киев стало опасно показываться — могли и отравить на пиру у ближайшей родни. Уже Андрей Боголюбский (ок. 1110-1174), внук Владимира Мономаха, второй сын Юрия Долгорукого, не решился оставаться в Киеве, засел в своем родовом гнезде — Владимире. Но и там его достали родственники.

Вот так и стал хиреть Киев, постепенно теряя привлекательность центра Руси.

Византия являла собой отход, выкидыш цивилизации. Примерно, как динозавры во времена, когда уже появились млекопитающие. Она постепенно сконцентрировала в себе все худшее, что было в рухнувшей Западной Римской империи. Хваленый Тихоном кодекс Юстиниана, как, якобы, чуть ли ни создание правового государства (да и без “якобы” — Тихон именно это и говорит), — на самом деле представлял собой компиляцию римского гражданского права в его самых реакционных проявлениях, ибо как написано у Брокгауза:

“Кодекс Юстиниана (Codex Iustiniani) — часть законодательной компиляции Юстиниана. Составлен в VI веке при византийском императоре Юстиниане в целях закрепления неограниченной императорской власти и сохранения рабовладельческого строя”.

Из позднего Рима в Византию пришла также изнеженность правящей элиты, потеря ею всякого представления о благе государства и нежелание работать даже на начальственных должностях. Только пиры и оргии. Любые управленческие функции передавались наемникам и вообще “иностранцам”. Это и погубило в итоге великий Рим. На смену ему пришли пусть и грубые, пусть в штанах, а не в тогах, но не знающие рабства германцы командующего римской армией Одоакра.

Это — школьная истина, но ее нет в фильме Тихона. А есть прославление “благородной и православной” Византии, которая до конца цеплялась за отживший рабовладельческий строй, даже не пытаясь хоть как-то идти в ногу со временем с помощью колоната, что делал Рим.

Убийства самих византийских императоров — дело, ставшее привычным и обычным. Это тоже худшее, что унаследовано от Рима. Но если в Риме чуть ли ни каждого второго императора только свергали и убивали, то в Византии все это еще носило и пыточный членовредительский характер. Выкалывание глаз, оскопление, отсечение языка, носа, рук-ног — вот любимый набор “методов управления” в Византии. Медленное удушение — это уже своего рода подарок. Примеров этому в истории Византии такая тьма, что трудно выбрать.

Но самое любопытное состоит в том, что Византия создала новую “породу чиновников”. И были они кастратами.

Поначалу кастрация в Византии — как в Китае, особенно полная, то есть с удалением всего хозяйства — была видом наказания. Постепенно оскопление превратилось в Византии из формы наказания или даже просто знака перехода в служащие-евнухи — в знак высокой привилегии. Кастрат, де, всю свою звонкую силу отдавал делу служения басилевсу. Он был неагрессивен, без амбиций (тестостерона-то нет), послушен, образцовый, исполнительный, подчиненный. И потому мог стать лучшим чиновником. Во-вторых, такой чиновник не имел детей и потому не заботился о приумножении своих богатств ради потомства. Таким образом, обеспечивалась борьба с коррупцией (чтобы не разворовывали императорскую казну). Кастраты в Византии стали не только евнухами (как в Китае), и не только пели в капеллах (как при Папе), но стали важной частью чиновничества. То есть, вступить в ряды кастратов было почти то же самое, что вступить в ряды КПСС в стране, наследнице Византии. Иными словами, в Византии впервые в истории была создана как бы новая порода, новая каста кастратов-чиновников.

Кстати сказать, и рабов холостили с той же целью — выводили породу послушных исполнителей. Все бы хорошо, но такие чиновники были также и безынициативны. Им было все равно. Посему правящий аппарат не мог отвечать на внутренние и внешние вызовы. Такая система была обречена.

Известно, что двумя лучшими полководцами Византии при Юстиниане Первом были красавец и рослый мужчина Велизарий и полководец-карлик-кастрат Нарсес. Когда Велизарий оказывался в опале, его тут же заменял Нарсес. Умер Велизарий в 60, находясь в опале, посему сама его естественность смерти под сомнением. Нарсес же дожил до 95 — прямо как Соломенцев. Велизарий мог претендовать на престол. Нарсес — нет. Поэтому он имел явные преимущества в продвижении и карьерном росте.

Византийский историк Михаил Пселл в своей книге “Хронография” рассказывает, что во времена царствовании Василия II (986-1025 годы н. э.) премьер-министром был его сводный брат, тоже Василий, которого в детстве, во избежание возможных притязаний на трон, кастрировали. “Естественная предосторожность, — отзывается об этом историк, — ибо, будучи евнухом, он не стал бы пытаться отобрать трон у законного наследника. Он вполне примирился со своей судьбой и был искренне привязан к царствующему дому. В конце концов, это ведь была его семья”.

Дело дошло до того, что император Романус I приказал кастрировать двух своих сыновей. Они после этого перестали представлять для него опасность как потенциальные заговорщики и претенденты на его трон. Весте с тем он позаботился о том, чтобы они, как скопцы, имели возможность занимать высшие чиновничьи посты в государстве.

А уж чистота византийского православия… Многие столетия там процветало монофизитство и монофелитство — с точки зрения ортодоксии, страшная ересь. Монофизитство постулировало наличие у Христа только одной, божественной природы (естества). А по учению монофелитов, Иисус Христос обладал двумя природами (человеческой и божественной), но одной волей и одной “энергией” (богочеловеческой); самостоятельность человеческой воли Христа исчезала в результате поглощения её божественной волей.

И то, и другое было осуждено на Вселенских соборах.

Затем настали века иконоборчества — религиозного движения в Византии в VII-IX веках, направленного против почитания икон (указ императора Льва III Исавра в 730 году). Иконоборцы считали священные изображения идолами, а культ почитания икон — идолопоклонством. Результатом иконоборчества стало уничтожение тысяч икон, а также мозаик, фресок, статуй святых, расписных алтарей и витражей во многих храмах.

В научном и техническом отношении Византия оказалась бесплодной — ортодоксия была пропитана антинаучными настроениями. Речь идет о мистической составляющей византийской веры, отрицающей всякое рациональное объяснение причин естественных явлений.

Византия не знала использования воды в кузнечном или сукновальном деле, не ведала ветряных мельниц. Да и зачем, если есть рабы? Византийские кораблестроители не смогли освоить перенос рулевого весла с борта на корму, введение румпеля, правильных сочетаний парусов. В результате, норманны, итальянцы, а затем португальцы с изобретенными ими каравеллами окончательно вытеснили византийский флот из Средиземноморья.

С Византией дело обстояло так же, как, допустим, с паровозом. Не мог он конкурировать с тепловозами-электровозами. И переделать его было нельзя. Только — на слом. Что и произошло.

Поддерживать такой строй можно было только с помощью изощренных наказаний.

Тихон в фильме “Гибель империи. Уроки Византии” не раз говорит о вероломстве и подлости Запада, который проявил себя в гнусных деяниях крестоносцев. Самая любопытная деталь этих злодеяний крестоносцев в том, что и первый их поход, и последующие — инициировали византийские императоры. Были направляющей и организующей силой. В этом деле участвовало не менее 5 Алексеев из династии Комнинов и Ангелов.

Схема такова: одному нужна была помощь в борьбе против арабов, печенегов, сельджуков, другому — свалить предыдущего Алексея или еще какого-нибудь Исаака и занять его место. Подписывались договора, Алексеи обещали платить. Но — не платили. В результате грубые крестоносцы, будучи лишенными дипломатического этикета, захватывали Константинополь и отоваривались в счет долга сами.

Вот как закончились игры византийцев с крестоносцами.

5 января 1204 синклит, собравшийся в Софийском соборе, низложил Алексея IV, опиравшегося на поддержку крестоносцев, но неспособного заплатить наёмникам.

Обратите внимание, что византийский император Алексей IV на равных участвовал в захвате своего города и дележе добычи.

Началось противостояние между населением и крестоносцами, флот которых стоял под стенами города. Алексей IV хотел спасти собственную власть, впустив рыцарей непосредственно внутрь Константинополя, и поручил миссию переговорщика Мурзуфлу (эта кличка означает “Насупленный”, из-за бровей в стиле Брежнева). Мурзуфл, начав самостоятельную игру, объявил гвардии об изменнических планах императора, организовал её неповиновение Алексею IV, а когда тот обратился к Мурзуфлу за защитой, обманом заточил его в подземелье.

Почти сразу же Алексей IV был, по приказанию своего тезки Алексея (по счету — пятого) Мурзуфла, задушен.

Наконец, настал роковой для Византийской империи день — 13 апреля 1204 года, когда крестоносцам удалось овладеть Константинополем (второй раз за полгода). Император Алексей V Дука Мурзуфл, боясь быть захваченным и “попасть, — по выражению источника, — в виде лакомого блюда или десерта в зубы латинян”, бежал. Константинополь перешел в руки крестоносцев. Мурзуфл в поисках союзников обратился к низложенному в 1203 Алексею III, но тот ослепил Мурзуфла, а в 1205 его самого казнили крестоносцы — за убийство Алексея IV. Таким образом, поголовье царственных Алексеев уменьшилось еще.

Флорентийская уния 1439 года — это уже кислородная подушка задыхающегося в агонии гнусного режима Византии. Можно было только продлить это чейн-стоксовское дыхание.

Накануне последнего падения, желая получить помощь “растленного Запада”, с согласия императора Иоанна VIII Палеолога византийские иерархи во Флоренции подписали унию (кроме Марка Ефесского), а в ней сказано:

“Мы возобновляем порядок, переданный в канонах, прочих достопочтенных Патриархов: чтобы Константинопольский Патриарх был вторым после Святейшего Римского Понтифика, Александрийский — третьим, Антиохийский — четвертым и Иерусалимский — пятым, при сохранении всех их прав и привилегий”. Папа Евгений IV выполнил свое обещание и организовал крестовый поход против турок. Но войска его были разбиты под Никеей в 1448 году Турки не стали ждать, пока патриархи рассчитаются по порядку номеров. В 1453 году Византия под ударами османов исчезла, как упырь при крике петуха.

То был итог многовекового самоотравления “восточной Римской империи” ядом византизма, а вовсе не разовый результат измены вере.

Не стоит подсовывать Византию как пример для подражания. Ничего хорошего в ее истории найти нельзя.