Синдром измененной реактивности при наркомании

Изменение формы потребления. Систематический прием наркотика вызывает у здорового человека определенные дисфункции. Это особенно заметно при употреблении алкоголя; высокая наркогенность опиатов, в течение 2−3 недель создающих психическую зависимость, мешает установить это обстоятельство. Однако ритм приема, возникающий в условиях свободной наркотизации на вторую—третью неделю, бесспорно, не комфортен, если его назначить здоровому, и комфортен для опиомана.

Систематический прием наркотика, на фоне которого возможна психическая и физическая комфортность, свидетельствует об изменившейся реактивности организма к данному наркотику, ибо интактный организм на систематическую интоксикацию реагирует определенными расстройствами. Например, в силу различных обстоятельств здоровый человек иногда бывает вынужден употреблять спиртное в течение нескольких дней. Это ведет к дурному самочувствию и вынужденному отказу от продолжения алкоголизации. Для алкоголика же такая алкоголизация, если не сопровождается передозировкой, вполне приемлема.

Аналогичный механизм можно отметить при употреблении снотворных здоровым и барбитуроманом. Эта закономерность при морфинизации не столь наглядна только потому, что привыкание в этом случае развивается очень быстро, и явления интоксикации просматриваются.

Иногда систематический прием наркотика может обрываться. Так обычно бывает в начале заболевания. Однако по мере появления других признаков болезни, по мере углубления механизмов привыкания, наркотизация становится непрерывной. Систематичность наркотизации теперь вынужденная. Механизмы, которые ее поддерживают, в клинике выражаются симптомами влечения, абстинентным синдромом; внешне видимым условием служит высокая толерантность. При некоторых формах наркотизма к исходу заболевания форма злоупотребления приобретает цикличный характер (наглядно — при алкоголизме), что отражает новую патогенетическую фазу.

В момент опроса больного лишь очень большие дозы достоверно свидетельствуют о болезни, равно как и срок, в течение которого сохраняется называемая толерантность. Начинающийся подъем толерантности — недостоверный признак заболевания (ввиду существования физиологического диапазона толерантности). Но что касается морфинизма, то подъем толерантности даже до 0,05 г диагностически значим.

На примере алкоголизма различают две формы толерантности — поведенческую и «тканевую». Аналогичные формы толерантности можно видеть, естественно, и при других формах наркотизма. Поведенческая толерантность имеется в виду, когда человек приобретает с течением наркотизации способность контролировать внешние проявления своего опьянения. Действительно, мы знаем, что проявление опьянения «опытного» алкоголика меньше бросается в глаза, нежели опьянение новичка. Также сдержанно проявление интоксикации у наркомана со стажем в сравнении с поведением наркомана недавнего. Начинающий наркоман виден и зачастую слышен издали; опьянение опытного наркомана может распознать не всякий врач.

Толерантность тканевая — не совсем верное название, так как дока­зательств уменьшения реакции исключительно одних клеток нет. Мы видим и уменьшенные системные реакции на опьянение. Поэтому, наряду с термином «поведенческая толерантность», предпочтительнее употреблять пока общий термин «толерантность» для обозначения того, что для достижения одной степени опьянения наркоману с течением времени приходится повышать дозу наркотика.

Хотя толкование толерантности — признак самостоятельный или признак физической зависимости — до сих пор неравнозначно, сам факт толерантности как очень наглядный симптом был известен давно. Даже в старых руководствах мы находим указание на то, что и алкоголик и морфинист потребляют чрезвычайно большие количества наркотиков. В отношении алкоголизма давно известна даже динамика толерантности: описывалось, как старый пьяница пьянеет от рюмки вина. В отношении же морфинизма, как и прочих форм наркотизма, упоминания о падении доз с течением болезни мы в литературе не находим.

Исчезновение защитных реакций. Эти реакции наблюдаются в начале наркотизации. Целесообразность рвотного рефлекса при чрезмерном опьянении весьма наглядна. В клинике других форм наркотизма можно усмотреть подобные явления. Аналогичный симптом, вероятно, мы видим при опиизме. Это — зуд при приеме наркотика. Биологический смысл такого рода экстроцептивных сигналов, как боль и зуд, — оповещать о неблагополучии. Если чрезмерное количество выпитого алкоголя извергается наружу, то при становлении опиизма чрезмерное количество наркотика включает ему присущий механизм другого характера — сигнал тревоги. В литературе зуд вследствие приема опиатов оценивается или как побочное действие, или упоминается как случайное наблюдение при морфинизме, без определения места этого симптома в клинике болезни. Исчезновение зуда при продолжающемся приеме фенантреновых препаратов — показатель приспособления организма к уровню постоянной интоксикации, показатель изменившейся реактивности. Исчезновение инициального зуда — диагностически четкая граница стадий болезни. Кстати, поскольку морфин выделяется из кровотока через желудок, то в начале наркотизации бывает и рвота. Она кратковременна и возникает при очень большой передозировке, создающей достаточную концентрацию морфина в полости желудка.

При злоупотреблении снотворными и гашишем таким симптомом может служить профузный пот, икота, слюнотечение, резь в глазах, чувство дурноты, тошнота, рвота, головокружение, вначале появляющиеся при передозировках, а затем уже не отмечающиеся и при глубокой смертельной интоксикации.

Изменение формы опьянения. Этот симптом появляется при сформировавшемся систематическом приеме наркотика, после того, как установилась высокая толерантность и исчезли защитные реакции на передозировку. Он — последний во времени из входящих в синдром измененной реактивности и развивается на фоне уже существующих других наркоманических синдромов. Поэтому он имеет ограниченную диагностическую ценность, хотя крайне интересен с патофизиологической точки зрения и может послужить ключом к пониманию патогенеза наркотизма. И раньше были известны отдельные факты: старые алкоголики агрессивны в опьянении, а у морфинистов отсутствует эффект седации. Но это объяснялось или психопатизацией алкоголиков или вариантом действия морфия, как бы индивидуальным. Другими словами, наблюдавшие действие морфия у морфинистов полагали такое действие не следствием, а причиной привыкания. И сейчас некоторые исследователи, обнаружив у наркоманов парадоксальную реакцию на наркотик, не связывают это явление с процессом болезни. Наблюдая у части барбитуроманов стимулирующий эффект снотворного, можно прийти к выводу, что изменение эффекта снотворных основывается на индивидуальной манере реакций отдельных пациентов и не находится ни в какой закономерной связи с конституцией, наследственностью, возрастом, а также максимальной дозировкой.

Наркология в вопросах и ответах. Ростов-на-Дону. 2003

Синдром измененной реактивности включает следующие проявления: изменение формы потребления, изменение толерантности, исчезновение защитных реакций при передозировке и изменение формы опьянения.

Изменение формы потребления. Систематический прием наркотика вызывает у здорового человека определенные дисфункции. Это особенно заметно при употреблении алкоголя; высокая наркогенность опиатов, в течение 2-3 недель создающих психическую зависимость, мешает установить это обстоятельство. Однако ритм приема, возникающий в условиях свободной наркотизации на вторую—третью неделю, бесспорно, не комфортен, если его назначить здоровому, и комфортен для опиомана.

Систематический прием наркотика, на фоне которого возможна психическая и физическая комфортность, свидетельствует об изменившейся реактивности организма к данному наркотику, ибо интактный организм на систематическую интоксикацию реагирует определенными расстройствами.

Например, в силу различных обстоятельств здоровый человек иногда бывает вынужден употреблять спиртное в течение нескольких дней. Это ведет к дурному самочувствию и вынужденному отказу от продолжения алкоголизации. Для алкоголика же такая алкоголизация, если не сопровождается передозировкой, вполне приемлема.

Аналогичный механизм можно отметить при употреблении снотворных здоровым и барбитуроманом. Эта закономерность при морфинизации не столь наглядна только потому, что привыкание в этом случае развивается очень быстро, и явления интоксикации просматриваются.

Иногда систематический прием наркотика может обрываться. Так обычно бывает в начале заболевания. Однако по мере появления других признаков болезни, по мере углубления механизмов привыкания, наркотизация становится непрерывной. Систематичность наркотизации теперь вынужденная.

Механизмы, которые ее поддерживают, в клинике выражаются симптомами влечения, абстинентным синдромом; внешне видимым условием служит высокая толерантность. При некоторых формах наркотизма к исходу заболевания форма злоупотребления приобретает цикличный характер (наглядно — при алкоголизме), что отражает новую патогенетическую фазу.

Изменение толерантности. Подъем переносимости наркотика, считавшийся или независимым признаком или, по мнению других авторитетов, признаком физической зависимости, также с большим основанием должен быть оценен как проявление изменившейся реактивности. Толерантность, на высоте болезни превышающая изначальную физиологическую в 5-10 (для барбитуратов), в 8-12 (для алкоголя), в 100-200 раз (для опиатов), показывает, что организм наркомана переносит смертельные для здорового человека дозы наркотика.

Нельзя точно назвать диапазон толерантности при гашишизме — это столь же неизменяемый наркотик, каким когда-то был опий-сырец. В начале болезни амплитуда толерантности не столь разительна, и скорость установления максимальной толерантности различна при различных наркоманиях.

В течение первого года алкоголизма толерантность к спиртному может возрасти лишь в 3-4 раза, при морфинизме такое возрастание отмечается уже на протяжении 2-4 недель. В процессе болезни часто наблюдается временная стабилизация толерантности (при морфинизме обычно на дозе 0,1—0,15 г морфина, при алкоголизме — на дозе до 0,8-1,0 л водки, при барбитуратизме — на дозе до 1,0 г). В дальнейшем возможен подъем к максимальным величинам в апогее заболевания (при морфинизме — до 2,0-5,0 г морфина, при алкоголизме — до 2,0 л водки, при злоупотреблении снотворными — до 2,0-2,5 г). Затем спустя некоторое время, в процессе заболевания толерантность — ибо существуют пределы возможностей организма — начинает снижаться.

На далеко зашедших этапах наркомании прием прежних доз вызывает опасные последствия: при алкоголизме — это коматозное опьянение и смерть «от опоя»; при злоупотреблении снотворными — отравления, зачастую смертельные; при опиизме и гашишизме передозировка вызывает или резкую слабость, или часто тревожность и раздражительность. При гашишизме видима та же динамика толерантности, хотя больные употребляют неопределенные выражения: «Раньше мог выкурить больше, чем теперь, а когда начинал, хватало одной-двух сигарет в день».

В момент опроса больного лишь очень большие дозы достоверно свидетельствуют о болезни, равно как и срок, в течение которого сохраняется называемая толерантность. Начинающийся подъем толерантности — недостоверный признак заболевания (ввиду существования физиологического диапазона толерантности). Но что касается морфинизма, то подъем толерантности даже до 0,05 г диагностически значим.

На примере алкоголизма различают две формы толерантности — поведенческую и «тканевую». Аналогичные формы толерантности можно видеть, естественно, и при других формах наркотизма.

Поведенческая толерантность имеется в виду, когда человек приобретает с течением наркотизации способность контролировать внешние проявления своего опьянения. Действительно, мы знаем, что проявление опьянения «опытного» алкоголика меньше бросается в глаза, нежели опьянение новичка.

Также сдержанно проявление интоксикации у наркомана со стажем в сравнении с поведением наркомана недавнего. Начинающий наркоман виден и зачастую слышен издали; опьянение опытного наркомана может распознать не всякий врач.

Чем объясняется поведенческая толерантность? Имея своей целью сокрытие опьянения, она, конечно, результат научения, тренировки. Однако при этом следует иметь в виду, что поведенческая толерантность появляется со временем, когда и сама форма опьянения в целом трансформируется.

Другими словами, при необходимости подавления опьянения новичок и наркоман со стажем подавляют проявления качественно различных состояний. Обычно поведенческая толерантность развивается параллельно толерантности тканевой (толерантности в общем смысле, точнее — системной толерантности). Поэтому у давнего наркомана не возникает необходимости подавлять ту симптоматику, которая ярко проявляется у новичка. В качестве примера можно привести дискоординационные расстройства в алкогольном опьянении: у давнего алкоголика (при не чрезмерной интоксикации) они отсутствуют — мозжечковая система толерантна к действию алкоголя, такую же толерантность мозжечковой системы мы видим при злоупотреблении снотворными.

Поэтому, хотя выделение поведенческой толерантности как показателя развития болезни и желательно, при этом все же следует подразумевать и изменившуюся качественно форму опьянения и объективно уменьшенную необходимость сокрытия проявлений опьянения.

Толерантность тканевая — не совсем верное название, так как дока­зательств уменьшения реакции исключительно одних клеток нет. Мы видим и уменьшенные системные реакции на опьянение.

Поэтому, наряду с термином «поведенческая толерантность», предпочтительнее употреблять пока общий термин «толерантность» для обозначения того, что для достижения одной степени опьянения наркоману с течением времени приходится повышать дозу наркотика.

Хотя толкование толерантности — признак самостоятельный или признак физической зависимости — до сих пор неравнозначно, сам факт толерантности как очень наглядный симптом был известен давно.

Даже в старых руководствах мы находим указание на то, что и алкоголик и морфинист потребляют чрезвычайно большие количества наркотиков. В отношении алкоголизма давно известна даже динамика толерантности: описывалось, как старый пьяница пьянеет от рюмки вина. В отношении же морфинизма, как и прочих форм наркотизма, упоминания о падении доз с течением болезни мы в литературе не находим.

Поэтому существующие объяснения феномена толерантности имеют в виду только подъем, а не падение переносимости. Такое ограниченное рассмотрение явления, без учета его динамики, равно и как рассмотрение изолированное, без связи с другими симптомами болезни, естественно, не может привести к достоверным знаниям.

Исчезновение защитных реакций. Эти реакции наблюдаются в начале наркотизации. Целесообразность рвотного рефлекса при чрезмерном опьянении весьма наглядна. В клинике других форм наркотизма можно усмотреть подобные явления. Аналогичный симптом, вероятно, мы видим при опиизме. Это — зуд при приеме наркотика. Биологический смысл такого рода экстроцептивных сигналов, как боль и зуд, — оповещать о неблагополучии. Если чрезмерное количество выпитого алкоголя извергается наружу, то при становлении опиизма чрезмерное количество наркотика включает ему присущий механизм другого характера — сигнал тревоги. В литературе зуд вследствие приема опиатов оценивается или как побочное действие, или упоминается как случайное наблюдение при морфинизме, без определения места этого симптома в клинике болезни.

Исчезновение зуда при продолжающемся приеме фенантреновых препаратов — показатель приспособления организма к уровню постоянной интоксикации, показатель изменившейся реактивности. Исчезновение инициального зуда — диагностически четкая граница стадий болезни. Кстати, поскольку морфин выделяется из кровотока через желудок, то в начале наркотизации бывает и рвота. Она кратковременна и возникает при очень большой передозировке, создающей достаточную концентрацию морфина в полости желудка.

При злоупотреблении снотворными и гашишем таким симптомом может служить профузный пот, икота, слюнотечение, резь в глазах, чувство дурноты, тошнота, рвота, головокружение, вначале появляющиеся при передозировках, а затем уже не отмечающиеся и при глубокой смертельной интоксикации.

Изменение формы опьянения. Этот симптом появляется при сформировавшемся систематическом приеме наркотика, после того, как установилась высокая толерантность и исчезли защитные реакции на передозировку. Он — последний во времени из входящих в синдром измененной реактивности и развивается на фоне уже существующих других наркоманических синдромов. Поэтому он имеет ограниченную диагностическую ценность, хотя крайне интересен с патофизиологической точки зрения и может послужить ключом к пониманию патогенеза наркотизма.

И раньше были известны отдельные факты: старые алкоголики агрессивны в опьянении, а у морфинистов отсутствует эффект седации. Но это объяснялось или психопатизацией алкоголиков или вариантом действия морфия, как бы индивидуальным. Другими словами, наблюдавшие действие морфия у морфинистов полагали такое действие не следствием, а причиной привыкания. И сейчас некоторые исследователи, обнаружив у наркоманов парадоксальную реакцию на наркотик, не связывают это явление с процессом болезни.

Наблюдая у части барбитуроманов стимулирующий эффект снотворного, можно прийти к выводу, что изменение эффекта снотворных основывается на индивидуальной манере реакций отдельных пациентов и не находится ни в какой закономерной связи с конституцией, наследственностью, возрастом, а также максимальной дозировкой.

Источник: www.medicus.ru