Жизнь с ребенком с синдромом дауна
Когда родившийся ребенок оказывается не таким, как все, перед его родителями встает выбор — отказаться от него, или принять. Что влияет на окончательное решение родителей? С какими проблемами сталкивается семья, воспитывающая особого ребенка? Чем дети с 47й хромосомой отличаются от сверстников? В поисках ответа на эти вопросы, наш корреспондент побывал в двух московских семьях, где воспитываются дети с синдромом Дауна.
За роялем — Никита Паничев
Никите Паничеву 20 лет. Впервые я увидела Никиту на празднике, посвященном 10-летию ЦЛП, он участвовал в концертной программе, держался уверенно и с достоинством, а играл на рояле очень хорошо. Никита любит музыку Чайковeского, Бетховена, Баха, что, впрочем, не мешает ему слушать также Диму Билана и группу «Ума Турман».
Никита с Дакотой из фабрики звезд. После одного из выступлений Никите достался бесплатный билет на концерт с ее участием
Внешние признаки синдрома Дауна у Никиты выражены слабо, поначалу и не догадывался, что мальчик не такой как все. В поликлинике ничего не говорили. В два года Никита сильно заболел, пришлось вызвать «скорую», и врач мимоходом сказал: «А вы в курсе, что у вашего ребенка синдром Дауна?» « Для нас это был удар ниже пояса» — вспоминает мама Никиты, Ирина. Мечты о блестящем будущем первенца рассыпались. Родителям было непросто с этим смириться. Девяностые годы были для них тяжелым временем, Ирине пришлось сменить специальность. Но семья не распалась. Родители Никиты до сих пор вместе. А три года назад в семье появился еще один ребенок, усыновили осиротевшего племянника Ирины. Сейчас младшему 4 года, и, по словам родителей лучшей няньки, чем Никита для малыша и представить нельзя.
А что касается самого Никиты, можно сказать, что с диагнозом проблем было больше, чем с самим мальчиком. Из-за диагноза его отказались брать в детский сад, ссылаясь на отсутствие опыта общения с такими детьми. Коррекционный садик в те времена в Москве был один, был он далеко, и Никиту пришлось отдать «на пятидневку». Никита окончил 9 классов коррекционной школы, потом — строительный колледж, по специальности «столяр». Но окончание колледжа пришлось на кризис, и работы никто не предложил. Сейчас Никита учится в педагогическом колледже, по специальности ткач. В трудоустройство сына после окончания колледжа Ирина не особо верит, но пока Никита учится, все хорошо: «Может быть, для таких людей как Никита идеально все время чему-то учиться. Это его очень мобилизует».
С 14 лет родители стали потихоньку отпускать сына в магазин за хлебом, а сейчас он по всем своим делам ездит один. Правда, в магазин ему приходится брать с собой калькулятор, математика — его слабое место. На вопрос, какие особенности есть у сына, Ирина отвечает: «Доброта. Как раньше говорили — лопух. Он не видит, когда его обманывают, когда с ним неискренне общаются. Остается таким же открытым, добрым. Зла не помнит». Глядя на Никиту не скажешь, что он в чем-то особенный. Обычный 20 летний парень, застенчивый, чуть медлительный, понятливый, он чем-то похож на иностранца. Никита любит компьютеры, кино, ходит на концерты «зависает» в интернете — сидит в социальных сетях или скачивает фильмы. Музыкой занимается с 7 лет, и по сей день. Начал не по какой-то особой склонности, а потому, что это было единственное, что предложили. Ольга Владимировна Прохорова, дефектолог по образованию, учит особых детей музыке индивидуально, по авторской методике. И, конечно, родители Никиты сразу «ухватились» за это, единственное предложение. Ирина вспоминает, что когда она начала водить сына на занятия, родители подросших детей с синдромом Дауна говорили: «Вы не представляете, как вам повезло. Вот мы были никому не нужны». Сейчас музыка — не единственное, что предлагают в Москве для развития особых детей. Правда, стоит чуть отъехать от столицы, и ситуация все та же, что и 20 лет назад. Но все-таки что-то меняется. И следующее поколение родителей особых детей имеет уже больше возможностей.
Маша — маленькая принцесса
Маше Будиной 10 лет. С Машей очень приятно общаться, в жизни она еще симпатичнее, чем на фото. Она — выпускница организации «Даунсайд-ап». Два года назад Машу, вместе с другими подопечными «Даунсайд-Ап» сфотографировали для календаря. На фото Маша рядом с Владимиром Позднером.
А еще Маша, она принимала участие в фотопроекте Елены Зотовой по стихам Коли Голышева. Машина мама, Ольга, тезка известной актрисы, занимается общественной работой среди выпускников, в организации «Время промен».
Первым человеком, которому Ольга сообщила о диагнозе дочери, был муж. «Я не знаю, как сказать об этом матери, свекрови, знакомым», — призналась она. А он ответил: «Мы с тобой должны в первую очередь понять, насколько мы с этим справимся. Сейчас важно только два мнения — твое и мое». «Знаешь, — ответила ему Ольга, — С ребенком я свою жизнь представляю. Хорошо ли плохо нам будет, не знаю, но — представляю. А вот без нее я жизни не представляю уже никак». И про отказ который был написан «на всякий случай», благополучно забыли. В первые годы Машиной жизни Ольга получила поддержку — от семьи, от мужа, от специалистов «Даунсайд-ап».
Знакомые говорили: «Вы будете мучиться, — вспоминает Ольга,—Ходить она у вас не будет, говорить не будет, понимать ничего не будет». «Страшилок» о синдроме Дауна хватает. Ведь о том, что могут и чего не могут, такие дети нельзя судить только по детдомовским «отказникам», которые лежат заброшенные в своих кроватках и годами не бывают на улице. В детском доме и обычные дети сильно отстают в развитии.
Особых проблем сейчас нет, не зря специалисты работали с Машей несколько лет. С трех лет Маша пошла в обычный садик. С восьми — в школу. В первую школу она ходила полгода, потом Ольга увидела, что девочка начинает забывать то, что знала до школы: «Оказалось, что в первом классе там будут проходить только три буквы А, Б, В. Мне страшно стало: на весь алфавит наверное лет пять потребуется! И я перевела ее в школу-интернат в нашем районе. Есть возможность оставлять там Машу на ночь. Этим я не каждый раз, но пользуюсь. А в каникулы и во время болезней Маши зову на помощь бабушку». Ольга растит Машу одна. Но развод произошел совсем по другой причине. Машин отец живет в Прибалтике, но раз в год обязательно приезжает, чтобы увидеться с дочерью. Ольга работает главным бухгалтером в автосервисе.
— Машка манипулирует нами с детства, рассказывает Ольга,— Гнет свою линию — где уговорами, где измором. Ничего не поделаешь — личность. Педагоги говорят, что это хорошо. Кому нужно безвольное существо?
Маша с мамой часто ходят в театр, в гости, много путешествуют, посещают концерты классической музыки. В театре и на концерте Маша полностью поглощена происходящим на сцене, когда приходит пора идти домой, она очень огорчается.Маша общительная, легко знакомится с новыми людьми, никого не боится. Любит танцевать, играть в настольные игры, смотреть познавательные передачи. Неплохо учится, но проблемы с математикой, счет дается нелегко. Любит животных. Рисует, клеит из бумаги. На рисунках Маши — всегда солнце, дом. А недавно Маша начала учить английский язык. Занимается с ней преподавательница МГУ, которая пишет диссертацию о занятиях с особыми детьми. Маша интересуется домашним хозяйством: под настроение может помыть посуду, прибрать в комнате, вымыть полы. Но больше всего любит гладить белье. Легко справляется даже с пододеяльником.
Ольга надеется, что в будущем Маша сможет освоить какую-то специальность — озеленитель повар, кондитер. В том, что Маша сможет, Ольга не сомневается. Но хотелось бы еще, чтобы эти навыки оказались востребованы, а вот это пока под вопросм. Отношение общества к особым людям меняется очень медленно. На вопрос, что самое тяжелое и неприятное было в ее жизни, Ольга не задумываясь, отвечает: «Обиды». Удивительно как сильно может ранить случайная фраза, брошенная соседкой во время ссоры на парковке: «Так тебе и надо, что у тебя такой ребенок!» Впрочем, бывали и более серьезные происшествия. Как-то на детской площадке в Костроме Маша помогла забраться на горку чужому малышу, а мать этого ребенка набросилась на нее с кулаками.
— Без Маши моя жизнь, безусловно, была бы другой,— говорит Ольга,—. Раньше я перед собой вообще никаких целей не ставила. Жила себе и жила. А сейчас — по другому. Дочь стимулирует к принятию серьезных решений». Ради дочери Ольга в 30 лет научилась водить машину, когда поняла, что без машины — никак. Ради Маши решилась взять ипотеку и купить квартиру. Возить девочку на занятия из Подмосковья было слишком тяжело.
Принять или отказаться?
С момента рождения Маши Будиной прошло 10 лет. Ее родителям пришлось пережить нелегкий период тревоги и страха перед будущим. Первые недели после родов Ольга пыталась свыкнуться с мыслью о том, что у ее единственного ребенка — синдром Дауна. Она должна принять какое-то решение — отказаться от девочки, или забрать ее домой. Педиатр предложила ей побыть вместе с ребенком в больнице. Этот врач был единственным, кто тогда: «Знаете, такие дети очень добрые». Обычно медики стараются воздерживаться от комментариев, чтобы не склонить чашу весов в какую-то из сторон. Решение должны принять сами родители. «Мы пытались искать причины Машиной болезни, обвиняли себя, рассказывает Ольга,— Пока нам не сказали, что это — случайность. Я помню, как мы приехали в организацию «Даун-синдром». В офисе был Тарас Красовский. Он показал фотографии этих детей в детдомах…
Тарас Красовский, Председатель Совета благотворительной общественной организации инвалидов с детства «Такие же, как вы», Московская область:
— Я видел много разных семей и могу сказать, что такие дети раскрываются, только когда семья приняла их по-настоящему. Не как боль, не как крест, а как радость. В начале нашей деятельности, в 2001-2002 году, у нас был проект — мы ездили по роддомам Подмосковья. Выезжали на каждый случай рождения ребенка с синдромом Дауна вместе генетиком и психологом — встречались с родителями и другими родственниками, проводили семинары для медиков. Именно в этих поездках я понял, что проблема гораздо глубже, чем мне представлялось прежде. Я понял, что решение принять ребенка или отказаться принимается очень глубоко внутри личности, и повлиять на него практически невозможно. Ни в ту, ни в другую сторону. Максимум, что можно сделать — сразу же начать оказывать помощь тем, кто принял решение ребенка забрать.
Сейчас много говорят о том, что семьи с такими детьми часто распадаются. Да, бывает, что из семьи уходит папа. А бывает, что уходит мама, а папа воспитывает. Но мало кто знает, что после отказа от ребенка семьи тоже распадаются. Это происходит не сразу, это отсрочено по времени. Но обычно люди, которые приняли такое решение, потом друг с другом не живут. И, в общем, их можно понять. Потому что это все равно — предательство, а жить рядом со свидетелем твоего предательства очень тяжело. А еще есть люди, которые после отказа от своих детей все-таки разыскивают их в домах ребенка и забирают домой. А вот в домах ребенка эти дети долго не живут. Есть потрясающее свидетельство из дневника испанского епископа, 16 века: «В приюте ребенок становится грустным, и многие от грусти умирают»…
Алиса ОРЛОВА
Источник
Председатель организации “Солнечные дети” рассказала о том, как живут семьи с особенными детьми.
Благотворительная организации «Солнечные дети» существует уже 11 лет. Родители объединились для того, чтобы помочь своим особенным малышам.
Как рассказала нам Дарина Капустина, председатель организации, когда в 2009 году всё только начиналось, количество отказов от таких детей составляло около 85% по Свердловской области. В 2018—2019 году не было уже ни одного отказа, все родившиеся «солнечные малыши» остались с родителями.
— Расскажите о вашей организации?
— Еще в 2008 году детей с синдромом Дауна практически никуда не брали, ни в садики, ни в школы. Они были на домашнем обучении, практически не разговаривали, мало развивались. Именно для того, чтобы помогать таким семьям, была создана наша организация. С 2009 года у нас начала работать ранняя помощь, мы поняли, что с самого детства этих деток необходимо развивать, а также обучать родителей, которые по факту оказались в непростой жизненной ситуации.
Сейчас развитие «солнечных детей» начинают с самого раннего возраста. Дети занимаются с логопедом, так как заговорить — это одна из основных проблем, с дефектологом, ходят на АФК (АФК — адаптивная физическая культура, прим. Uralweb.ru).
Параллельно идет подготовка к детскому саду, социализация, в таких занятиях родители уже участвуют меньше. Далее идет подготовка к школе, в основном в игровой форме.
Важно обращать внимание на уровень развития, не все ребята могут разговаривать даже в 6-7 лет. Здесь важны методики, помогающие детям с ментальными нарушениями, и индивидуальный подход.
Подготовка к школе у нас работает уже 4 года. Дети не только готовятся к школе, но и посещают специальные кружки. У нас работает театральная студия «Солнечные роли», ИЗО-студия «Солнечные краски», секция плавания «Я пловец». Для детей более старшего возраста есть музыкальный проект «Солнечный бубен».
Есть возможность попробовать себя в роли повара, так как мы сотрудничаем с Екатеринбургским торгово-экономическим техникумом.
В 2019 году мы выиграли президентский гранд на проект помощи в трудоустройстве подростков с ментальными отклонениями с 14 лет. Это актуально для тех ребят, которые закончили школу и им необходима социализация в дальнейшем.
Но своей основной работой считаем просветительскую деятельность. Регулярно проводим семинары с родителями, с ними встречаются психологи, врачи, педагоги. Родители у нас образовываются для того, чтобы оказывать необходимую поддержку своим же детям.
Также, мы обучаем не только родителей, но и специалистов, которые в дальнейшем работают с нашими детьми. Потому что здесь тоже не все просто, это не как с обычными детьми, процесс обучения происходит намного дольше, на это требуется больше времени, сил и терпения.
Каждый год мы обязательно отмечаем четыре праздника: День рождения организации, День защиты детей, День Инвалида, а также Международный день человека с синдромом Дауна (21 марта). Обычно в марте происходит что-то вроде лесных игр. Мы выбираемся в Парк Маяковского целыми семьями, приглашаем неравнодушных людей, гостей, волонтеров.
Ещё один наш проект — Благотворительная прогулка, которая в прошлом году собрала на Октябрьской площади почти 600 человек. На сцене выступали детки с особенностями развития. В этом году на это мероприятие мы хотим собрать ещё больше людей, в первую очередь для того, чтобы процесс интеграции между разными детьми шел быстрее.
— Как семья обычно узнает о диагнозе?
— Всё начинается с клинико-диагностического центра «Охрана матери и ребёнка». Статистика, конечно, разная. Ребенка с синдромом Дауна можно родить и в 18 лет, но чаще всего такие дети рождаются у женщин постарше.
В России с 25 лет женщин отправляют в этот центр, там они сдают анализы крови, делают УЗИ. Если в тот момент выявляют какие-то отклонения у плода, будущую маму отправляют на анализ, который уже с вероятностью почти 100% показывает наличие у ребенка лишней хромосомы.
Каждая женщина решает сама — оставлять ей ребенка или нет. Сейчас, вообще, с этим стало гораздо проще, так как родители уже более подготовлены, нежели раньше. Поэтому мы стараемся как можно больше заявлять о себе, чтобы родители знали о существовании такой организации, знали, что здесь поддержат их семью, помогут их детям, расскажут о том, что с таким ребенком можно жить и отказываться от него точно не стоит.
Мы сотрудничаем и с этим центром, где родители впервые узнают диагноз ещё не родившегося малыша. Объясняем, как эту информацию нужно преподносить семье. Персонал центра сейчас тоже относится к этому по-другому, понимает, что рождение особенного ребенка — это не крест для родителей.
Уже после родов, когда диагноз окончательно подтверждается, семье передают контакты нашего центра и, как правило, люди к нам обращаются.
Многие мамы сейчас работают, занимаются своими делами, помимо воспитания ребенка. Здесь мы как одна большая семья, всегда с радостью встречаем новых людей, которым уже проще будет адаптироваться в дальнейшем. Мама особенного ребёнка всё равно находится в стрессовом состоянии. Наша задача — оказать каждой семье необходимую поддержку, и моральную в том числе. Плюс родители взаимодействуют и между собой, общаются, часто видятся, и на занятиях, и на праздниках, это тоже очень важно.
Сейчас в Екатеринбурге с нами сотрудничает уже около 400 семей. И это не только дети с синдромом Дауна, в проектах участвуют и другие особенные дети. Часто родители не знают куда податься, ведь для таких малышей должны быть и педагоги соответствующие, которые учитывают особенности ментального развития ребенка, найти такого не очень просто.
— Сколько это стоит для родителей?
— По факту — нисколько. Родители нам помогают самостоятельно, вносят пожертвования. Мы привлекаем средства за счет субсидий. Организацию поддерживает и Министерство здравоохранения, и Министерство социальной политики. Есть частные пожертвования, пожертвования от коммерческих организаций. Мы всегда очень рады сотрудничеству, ведь именно благодаря этому у нас много что получается.
Если этих детей не развивать, то будет то, что мы видели, например, 20 лет назад, когда толком не было никакой информации о воспитании детей с синдромом Дауна, когда родители не знали в принципе, куда им идти и что делать.
— Для таких детей все-таки нужен особенный подход?
— Естественно, и мы этому постоянно обучаемся, проводим семинары. В первые годы работы использовали опыт наших американских коллег, но сейчас в этом уже нет смысла, наши российские методики ничуть не хуже. Мы постоянно взаимодействуем с экспертами по всей стране, делимся и обмениваемся опытом, это очень важно, причем не только в развитии и обучении особенных детей, но и в работе с родителями.
— Вы работаете с детьми до их совершеннолетия?
— Не только. В некоторых наших проектах, таких, например, как «Солнечный бубен», «Я могу готовить», «Моя будущая работа» могут принимать участие ребята и до 30 лет. Но в целом, у нас есть и другие организации в Екатеринбурге, которые специализируются на тех, кому уже больше 18 лет. Мы не конкурируем друг с другом, просто дополняем и максимально помогаем семьям.
— Может ли такой ребенок с определенного возраста жить самостоятельно?
— Пока у нас таких примеров нет. Даже у американских коллег, которые к этому всегда очень стремятся, такое бывает крайне редко. Да, у них есть проект про так называемое «Социальное проживание», где человек с синдромом Дауна живёт отдельно, фактически один, но за ним все равно всегда остается куратор, который подсказывает и помогает. Потому что где-то эти люди могут быть излишне доверчивы и наивны, и здесь нужна поддержка.
К нам на мероприятия приходит молодой человек, ему уже где-то 35 лет, причем, последний раз приходил без мамы, это было очень здорово и неожиданно, то есть, перед нами вполне самостоятельный и социальный мужчина. Также есть информация, что в Екатеринбурге живет сорокалетний мужчина с синдромом Дауна, работает юристом.
Вообще все зависит еще и от формы заболевания. Если, грубо говоря, лишняя хромосома присутствует не в каждой клетке, это наиболее легкая форма данного синдрома — мозаичная, такие дети впоследствии, при должном развитии, будут максимально самостоятельными.
— Люди с синдромом Дауна могут вступать в брак и создавать свои семьи?
— Если человек признан недееспособным, то в России запрещено жениться или выходить замуж. Если же поставлена просто инвалидность, что бывает реже, тогда возможно, но мы таких случаев в нашей стране официально назвать не можем. А в Америке такие пары действительно образуются, это правда.
Также по данным Минздрава молодые люди с синдромом Дауна бесплодны, девочки лишь в 50% процентах случаев могут родить ребенка. Но, опять же, конкретных примеров назвать не могу.
— Где происходит интеграция детей с синдромом Дауна и обычных людей? Как это происходит?
— Везде, на самом деле. Причем начиная с самого раннего возраста, они уже социализируются в группах. Затем подготовка к садику, где дети видят, как нужно себя вести, учатся жить по режиму. Также мы готовим и к школе, проводим экскурсии в реальные учебные заведения, где можно посмотреть на весь процесс изнутри, ребята готовятся стать частью коллектива. Плюс дополнительные занятия, театральная студия, где они сегодня выходят на сцену, хотя еще несколько лет назад об этом не могло идти и речи, потому что даже базовая, условно, команда встать ровно для наших детей звучит совсем не так просто.
— Посещают ли особенные дети общеобразовательные школы и детские сады?
— Да, такой опыт бывает. Но, как правило, это непросто, и для детей, и для воспитателей. Зато после этого ребенку гораздо проще влиться в школу, привыкнуть к новым условиям. Но, в основном, мы посещаем школу с определенной программой, она адаптирована под особенных ребят, отличается от стандартной. Это не значит, что она какая-то простая, нет, также приходится сидеть, учиться, делать домашнее задание.
— У «солнечных детей» есть хобби?
— Сначала родители, как и все, пробуют всё возможное. Но потом уже поддерживают какую-то конкретную деятельность. Например, я своего ребенка вожу кататься на горных лыжах, одно занятие стоит 1400 рублей, недешево, но я вижу, как ему это нравится, у него это получается. Дополнительно плавание, футбол, театральная студия, это дисциплинирует, хоть и многие занятия проходят в игровой форме.
Одна из самых лучших социализаций для «солнечного ребенка» — наличие братьев и сестер в семье. Это сразу огромный рывок в развитии. Ему приходится контактировать, объясняться, как-то заявлять о себе. Помогают и животные, такие реабилитации тоже существуют, они многим известны. Но наиболее выигрышный вариант, когда ребенок находится в среде своих сверстников.
— Дети в группах занимаются по возрасту?
— В том числе. Но иногда и по уровню развития. Изначально бывает, что и родителям приходится присутствовать на занятиях, но это, как правило, только на первых порах. Так и в кружках, сначала с мамой, потом уже самостоятельно.
Важно же и обучить каким-то бытовым навыкам, обслужить самого себя, взять еду из холодильника, разогреть ее, даже приготовить что-то несложное. Тоже самое плавание может и не пригодиться в жизни, а все, что касается дома и потребностей, этому точно необходимо обучать.
В дальнейшем мы очень ходим сделать акцент также на теме экологии, чтобы дети могли заниматься сельским хозяйством, пусть и в его упрощенной форме. То есть, научить что-то выращивать от и до. Особенно это касается тех ребят, которые после школы остались без дела.
Пока трудности, конечно, с людьми, которые живут далеко, в области и не могу приезжать на занятия часто. Но, тем не менее, и им оказывается должная поддержка — где-то по телефону, дистанционно, в чатах. Если ребенок живет с родителями в частном доме, у него есть возможность наиболее глубоко погрузиться, как раз таки, в сельское хозяйство, изучить это ремесло. В дальнейшем человек сможет получать даже какие-то деньги за свой труд, помогать соседям выполнять несложную работу.
— Взаимодействуйте с «солнечными детьми» из детских домов?
— Мы, конечно, больше оказываем поддержку именно семьям с особенными детьми. Охватить всех просто невозможно. Тем более часть мероприятий всё-таки оплачивают сами родители — билеты, поездки. Но, по возможности, на наши праздники мы приглашаем всех. И если у учреждения получается организовать автобус, сопровождение, то они приезжают.
— Подобные организации есть еще у нас в городе?
— Есть, у родителей сейчас вообще большой выбор, каждая организация оказывает различную поддержку и делает на этом акцент. Сегодня с этим проще, когда мы начинали в 2009 вообще практически ничего не было, нам на некоторое время бесплатно выделили помещение, помог тогда Игорь Ковпак, президент группы компаний «Супермаркет «Кировский». Все необходимое для первых занятий мы приносили из дома — литературу, книги. Сейчас же при желание семья в любом случае может найти необходимую поддержку.
О проекте «Моя будущая работа» нам рассказал Иннокентий Николаевич Григорьев, руководитель проектов «Солнечные дети».
Проект «Моя будущая работа» уже стартовал. Цель проекта — трудоустроить в открытый рынок не менее 2 человек. Это будет сопровождаемое трудоустройство. Наша задача — максимально обучить подростков всем необходимым действиям, адаптировать их и в психологическом плане.
Первоначально мы познакомили подростков старше 14 лет с учреждениями, где в будущем они могли бы работать. Затем педагоги оценили готовность к труду, мотивацию, собранность, самоконтроль. Сейчас, спустя два месяца, мы уже сделали какие-то выводы и смотрим, кому уже действительно можно идти в профессию, а кому стоит еще позаниматься и обучиться.
С нами сотрудничают 4 площадки: сеть магазинов «Кировский», «Ельцин Центр» (там даже разработана даже специальная программа в игровой форме, где ребята могут лучше отработать необходимые навыки) и библиотека.
В магазинах подростки могут выполнять несложную работу, вроде раскладки товаров. В «Ельцин Центре» есть возможность поработать в гардеробе или в кафе, в библиотеке.
Сейчас мы начинаем сотрудничать с екатеринбургским лесничеством, подростки могут научиться ухаживать за растениями, что-то сажать.
То есть речь идет всегда о несложной работе, здесь главное помочь человеку и обучить его.
Сейчас в магазине «Кировский» работает одна из наших девушек, ей 22 года, она выполняет какие-то несложные операции, раскладка товара, например. Маша полностью социализирована, общаться с коллективом ей не сложно. И люди ее абсолютно спокойно принимают и любят. Естественно, девочке оказывается необходимая помощь, но все свои обязанности она выполняет исправно.
Вообще, основная миссия организации «Солнечные дети» — помогать людям с ментальными нарушениями, от рождения и до зрелого возраста, научить ребят полноценно участвовать в жизни общества.
Организаторы и педагоги, в первую очередь, стремятся к тому, чтобы все люди, в независимости от диагноза, имели возможность получать услуги для своего развития свободно в любом городе, и, самое главное, на равных взаимодействовать со всеми людьми и приносить пользу этому миру.
Юлия Аверина
1057 просмотров
Источник