Синдром детдомовского ребенка что это

Я сейчас со стороны наблюдаю за отношениями одной моей знакомой. Она познакомилась с красавцем на дорогой спортивной машине и из ее уст история их любви звучит буквально чуть ли не как история золушки и принца. На самом деле она лукавит. Девушка недавно закончила КИМО, с детсва всякие мальдивы-сейшелы, шоппинг в Италии и так далее. “Принц” конечно на порядок круче и богаче, чем ее родители, но она при этом все равно не Золушка и не бесприданница. Она выросла в том уровне достатка, который ей позволяет ощущать себя на равных с людьми даже богаче себя. Именно поэтому они и познакомились (на вечеринке в пафосном заведении), устаканились их отношения.

Девушке из реально бедной семьи подцепить принца гораздо сложнее. Во-первых, очень мало точек, где они могут пересечься. ВО-вторых, даже если допустить ситуацию: вот она стояла на остановке а но проезжал мимо в бентли и был пленен ее красотой… дальше что они будут делать?

Дальше девушка, если уж на нее обратил внимание такой мужчина, бует ждать от него чуть ли не волшебства. Причем как материального, так и эмоционального. Не потому что она вся такая корыстная, нет. Просто она очень устала жить в двухкомнатной хрущевке с родителями и спать в одной комнате с лежачей бабушкой, которая ходит под себя. И мечта о принце – единственное, что ее грело. Причем понятно, что вася из соседнего подъезда хрущевки на принца не тянет, поэтому к нему “принцессинские” требования и не выдвигаются. Наоборот, для васи она и сама еще ангелом при случае может поработать.

А тут бентли (в некоторых случаях покатит и приличный мерс), принц в дорогом костюме – и конечно, немедленно должно начать сбываться все то, о чем она мечтала. Дорогой ресторан, подарки, романтические приключения – она ждет всей этой сказки, потому что именно ожиданием была вся ее предыдущая жизнь.

Как воспринимает приглашение в дорогой ресторан моя знакомая, с которой я начала рассказ? Да никак. Приглашение в ресторан. Она и раньше там бывала. Возможно с родителями, возможно с друзьями а может просто забегала на ланч в обеденное время. Как воспринимает ресторан настоящая золушка? для нее это практически чудесный бал. И от мужчины она ожидает, что он сразу закажет дорогое шампанское и еще что-то масштабно-дорогое-впечатляющее. Он же принц. Принцам не пристало мелочиться и ворчать на ресторанные наценки.

Как воспримет обеспеченная девушка дорогой подарок на праздник? Как должное. В ее среде все дарят подобные подарки и это не является чем-то из ряда вон. И своему избраннику такая девушка тоже подарит что-то достойное. Золушка будет ждать праздника и ждать, что же ей подарят. Она ждет очередного чуда от благодетеля. Причем не факт, что она сама ему подарит хотя бы открытку. Это он принц и он должен совершать чудеса. Ее дело – принимать и восхищаться.

Бедная золушка всегда ждет чуда от принца, причем чудо должно свершаться с первых минут знакомства. И если принц не готов совершать чудеса – золушки научены сегодняшним глянцем, что надо прямо сообщать о своих желаниях.

У мужчины после контакта с такой золушкой, которая все время ждет от него подарков и геройства остается ощущение того, что его меркантильно используют. На самом деле это не совсем так. У каждого из нас в детстве есть период, когда мы ждем подтверждения родительской любви именно в материальных вещах. Мы хотим подарков, сюрпризов. Некоторым родителям удается это выполнить даже при скромном бюджете. Но вообще, когда денег нет на еду – сложно думать о подарках. Поэтому у золушек эта часть программы детства остается невыполненной. Нельзя давать то, чего ты не получил. Золушке надо сначала получить от отношений все то, чего она не имела в детстве и тогда она будет способна уже сама давать что-то своему партнеру.

Но партнер в панике от ее запросов и меркантильности. Ему проще купить ей айфонмашинуеще чего-то там (согласно запросам), потрахаться пару раз и сбежать побыстрее, чтобы “не застрять в плену у этой алчной суки”. У мужчины закрепляется стереотип: все женщины меркантильные. Поэтому можно за дорогой подарокресторанпоездку “купить секс”, а потом надо делать ноги… А вот когда он сбегает – у Золушки появляется девиз “Все мужики козлы” и то, что я называю “детдомовским синдромом”. К каждому следующему мужчине в своей жизни она будет относиться так, как обычно детдомовские дети относятся к благотоворителям и возможным усыновителям: “скорее всего ты не станешь мне родителем (мужем) и возможно завтра я вообще тебя не увижу, поэтому сегодня мне надо получить с тебя по максимуму”

Есть ли при таком раскладе будущее у мезальянса? Есть. Если обе стороны вот этих своих тараканов смогут обуздать. Мужчина отойдет от схемы товарно-денежных отношений, а женщина перестанет воспринимать его как принца, который ей должен подарить полкоролевства, причем буквально после слова “здрасьте”.

Xотела бы еще раз обобщить и попросить тех, кто только планирует брать ребенка в приемную семью, не делать это на эмоциях.

Есть две очень распространенные в обсуждениях позиции: 1) Опеки сознательно наговаривают на детей, потому что не хотят отдавать их в семьи; 2) «Дома все диагнозы как рукой снимет» и инвалидность не подтвердится.

По поводу первой позиции. Мое личное мнение, работники опеки тоже люди, и им не нужен лишний геморрой с возвратами или претензиями от биородственников. То есть, если вам говорят: «ребенок – глубокий инвалид, у него/ у био проблемы с психикой, и вообще, троюродная тетя собирает документы», киваем, улыбаемся и соглашаемся.

Просто потому что ребенок на самом деле может оказаться глубоким инвалидом, в подростковом возрасте может вылезти наследственная шизофрения или у вас на пороге спустя пару лет появится биородня, которая «потеряла кровиночку», а не дать близким родственникам возможность общаться с их отпрыском, работники ООП не имеют права, и, соответственно, вы не имеете права препятствовать их общению. И вот только после того, как вы приняли и согласились с данной позицией работника ООП, но по прежнему не хотите отказываться от идеи приемного родительства, вы думаете, как же вы будете решать все эти проблемы.

Затем, спустя значительное время, когда ребенок вырос, влился в социум, работает, у него все ок и т.д. и т.п. вы имеете право сказать «опека всякую дурь перла, ни чего не подтвердилось».

По поводу второй позиции. Да, бывают случаи гипердиагностики, но… чаще, гораздо чаще, во много раз чаще, все подтверждается или вдруг появляются другие, не менее «веселые» диагнозы.

Пройдусь по некоторым, которые не рассасываются:

А) ФАС, или фетальный алкогольный синдром (который часто не стоит как диагноз, но имеет место быть у многих детей из ДДИ) – это не обязательно умственная отсталость, нет, он может дать о себе знать, как ЗПР, а может дать всякого рода психозы, в «обнимку» с ним часто идут проблемы с сердцем и почками.

То есть если вам приглянулся ФАСенок, то надо вооружиться информацией и заранее прикинуть, как вы будете решать его проблемы.

Ну и разумеется, если вы не готовы отказаться от алкоголя «по праздникам», то лучше не берите ребенка с этим диагнозом…

Б) Мои любимые «спинальники» — то есть дети, у которых проблема с опорно-двигательным аппаратом. Тут надо четко понимать, что если у ребенка Каудальная регрессия и нет крестцовой области, то ни какие операции, молитвы и т.д. и т.п. не помогут ему ходить. Это надо воспринимать, как данность и нажимать на развитие интеллекта, на самообслуживание (вы не вечны, а дети ленивы) ну и на то, что «руки могут заменить ноги» и наоборот…

Дети с ДЦП и СМГ (спинно-мозговая грыжа) при определенных обстоятельствах могут начать ходить самостоятельно или с опорой. Но чтобы этого добиться, надо вкалывать, надо искать специалистов, сотрудничать с клиниками и фондами, которые помогут сориентироваться на местности. То есть как вы понимаете, это «развлечение» не на пару лет. Этому придется посвятить многие годы.

В) Если в диагнозах ребенка и родителей стоит «шизофрения», надо помнить, что выползает эта «бяка» часто только к подростковому возрасту, и что «и это лечат», то есть корректируют медикаментозно. То есть это ни разу не повод сдать ребнка обратно в детдом, но подумать стоит «на берегу», не надеясь, что вас «чаша сия минует».

Г) Ну и всех касается, адаптации и расстройства привязанности еще ни кто не отменял. Так что ежели ваше дитятко ведет себя неадекватно – истерит, кидается всем, что попадет под руку, крушит все в доме, занимается самоистязательством, ну или наоборот…, ворует, мажет какашками стены и ваши вещи, писается в преклонном возрасте, неадекватно ведет себя на людях, то это не обязательно болезнь, но этим надо просто очень плотно заниматься – идти к профильным специалистам и по сути лечить ребенка.

Так что как бы вас не умиляла мимими-фотка в федеральной базе данныx, каким бы милым он не был в видеоролике, прикиньте все, что я перечислила по отношению к себе и своим домочадцам прежде чем подпишите согласие на ребенка.

Просто об этом надо думать сразу, заранее. Потому что отказ – это для ребенка смерть. И еще раз повторюсь, меня не умиляет, когда выкладывают фотки «5 минут после детдома», для меня «Ура!» и «Как хорошо, что все хорошо закончилось!», это когда ребенок уже лет пять и более живет самостоятельно среди обычных людей, он успешен в той или иной мере и способен себя и свою потенциальную семью обеспечить.

14-летняя Маша практически перестала ходить в школу и постоянно говорила о суициде. 6-летний Леша избивал детей в детском саду, дома нападал на маму, брата и сестру. 8-летняя Аня вдруг начала вести себя, как двухгодовалый ребенок, — коверкала слова, сосала палец. 14-летний Саша убегал от приемных родителей и просил сдать его в детдом, а 8-летних близнецов Наташу и Свету поймали на воровстве в школе.

У каждого из них за плечами годы жизни в детском доме, а у некоторых — еще и в асоциальных семьях. С травмами прошлого ребята попали в приемные семьи. И только долгая работа специалистов помогла им и их родителям справиться с проблемами.

(обсуждение статьи «Дураки мы с тобой, понабрали детей!»)

Елена Цеплик, президент благотворительного фонда «Найди семью»:

Та или иная психотравма есть практически у 100% детей из детских домов. Большинство этот серьезный травмирующий опыт получают в кровных семьях. Ведь все-таки ребята из благополучных семей, как правило, в детдомах не оказываются — будущие воспитанники детских домов живут в асоциальных семьях и сталкиваются не только с пристрастием взрослых к алкоголю или наркотикам, но и с отсутствием заботы, голодом, иногда даже с сексуальным насилием — очень тяжелыми вещами.

Изъятие из семьи — это тоже очень травмирующая ситуация. Маленький ребенок любит родителей безусловно, независимо от того, какой достаток в доме и какой образ жизни ведет мама или папа (конечно, если это не ситуация, когда родители ребенка сильно и постоянно бьют). Но, как правило, ребенок, проживая не в самых нормальных условиях, просто не понимает, что может быть иначе, для него именно такая жизнь — норма.

Елена Цеплик

Даже если мама мало кормит, плохо одевает, много пьет — для него это не повод для отвержения мамы.

Когда ребенка изымают из семьи, возникает повторная травма — он теряет привычный мир близких людей и оказывается один на один с системой детских домов, где чужие люди и порядки. В детских домах тоже разное случается, но там никто не занимается психологической реабилитацией детей.

В детском доме, в ситуации абсолютного одиночества и пренебрежения системы к индивидуальным потребностям и особенностям, у ребенка происходит процесс «заморозки» — он замыкается внутри себя и в таком состоянии живет.

А потом ребенок оказывается в приемной семье — с очень тяжелым бэкграундом, травмированный, привыкший к тотальному равнодушию со стороны взрослых. Некоторое время состояние «замороженности» сохраняется, а потом ребенок привыкает к семье, к безопасности, теплу и ласке, и у него начинается разморозка. И в этот момент происходит самая тяжелая история — травмы прошлого начинают бессознательно проявляться.

Заранее нельзя сказать, как проявится травма. У каждого ребенка своя тяжелая история и своя индивидуальная реакция. Чтобы в этот период справиться с проблемами, приемным родителям нужны и знания, и помощь специалистов.

5 главных особенностей детей-сирот

1. Хроническое непослушание

Ребенок вообще не выполняет самые элементарные просьбы и указания родителей, и, естественно, это ужасно раздражает взрослых. Они чувствуют свою беспомощность, когда не могут сподвигнуть ребенка к самым простым вещам — вымыть руки, почистить зубы, пойти завтракать.

Почему?

Объясняется это тем, что у ребенка нет нормальной модели отношений, когда родитель главный, он защищает ребенка, заботится о нем, дает еду, тепло, одежду. В своей кровной семье ребенок имел другую модель, другую систему координат — от взрослых исходила не забота, а опасность (например, мальчика или девочку могли продать за дозу, и у нас есть такой подопечный), ребенок привык сам отвечать за себя и сейчас просто не понимает, почему нужно слушаться. Здесь нужна специальная работа.

История:

В приемную семью Маша попала в три года. Ей было 14 лет, когда ее мама обратилась в фонд за помощью. Девочка перестала быть управляемой — прогуливала школу, постоянно угрожала побегами, говорила о суициде. Родители подумали, что это подростковый кризис, а психологи, пообщавшись с Машей, выяснили: она очень болезненно воспринимает отсутствие знаний о кровной семье, без этой информации считает себя неполноценной и обвиняет приемную маму. «Раз она ничего не делает, чтобы найти моих родных, значит, недостаточно любит», — сказала она специалистам.

А дальше была детективная история поиска семьи. Оказалось, что когда Анна и Олег забирали Машу из детдома, им сказали, что ее родная мама погибла и кровных родственников нет. Помог случай: специалист перечитывал личное дело девочки и нашел название деревни, откуда родом мама. Он позвонил в сельскую школу, и так мы вышли на семью, а дальше случилось совсем непредвиденное: мама была жива.

Ребенок был внебрачным, мама собралась отказываться от него, и врач предложил: «Хочешь, я скажу родственникам, что ребенок погиб при родах?» И он сказал, мама написала отказ, а родственники думали, что ребенок погиб, и все эти годы молились об упокоении младенца.

Мы организовали и модерировали знакомство девочки с кровной семьей, но Маша осталась в приемной, это был ее выбор. Сейчас она нормально общается и с кровной мамой, и с приемной. И внутренний дискомфорт исчез.

Конечно, причины такого дискомфорта и постоянной тревоги ребенок сам обычно не может распознать (особенно если он еще маленький), как и объяснить свое поведение. Тут может помочь только профессиональный психолог.

2. Немотивированная агрессия к окружающим

Ребенок без повода проявляет агрессию к родителям, братьям и сестрам, животным, воспитателям, учителям, одноклассникам — ко всем, с кем он контактирует. Обычно это очень пугает, и, естественно, у людей возникают мысли о неадекватности ребенка.

Почему?

Как правило, агрессия — это привычная защитная реакция ребенка на внешние воздействия. Он защищался так от взрослых, потому что у него есть опыт выживания в агрессивной среде. Когда ребенок сильно травмирован (было или жестокое сексуальное насилие, или истязание, то есть его не просто не кормили или заставляли попрошайничать), тогда агрессия — это выплеск боли и страха.

История:

В фонд обратилась женщина в состоянии нервного срыва. Полгода назад семья Семеновых взяла из приюта 6-летнего Лешу, и в их жизни «начался ад». По словам приемной мамы Евгении, мальчик оказался «настоящим чудовищем». Избивал ребят в детском саду, нападал на кровных детей — 8-летнюю дочь и 7-летнего сына, дрался с мамой. А взрослым мужчинам — папе и дедушке — он предлагал… заняться с ним сексом.

С Лешей стали общаться психологи и восстановили его прошлое. Оказалось, его кровные родители — наркоманы, избивали сына, держали в голоде, продавали за дозу наркотиков. Полицейские подобрали истощенного мальчика на улице и передали в приют.

Конечно, семья не была готова, что ребенок окажется таким травматиком, что в его прошлом — жесткое сексуальное насилие. Это вообще очень сложно понять сразу. Из-за «заморозки» даже сотрудники детских домов не всегда могут видеть травмы ребенка.

С Лешей больше года работали специалисты, стало полегче, но потом произошел серьезный откат. Тогда родители опустили руки, поняли, что не справятся, и решили отказаться. И специалисты центра начали подыскивать другую семью, которая будет готова взять такого травмированного и неадекватного ребенка, нам было важно не отдавать его обратно в детдом. И такая семья нашлась. Но в момент, когда Лешу стали готовить к другой семье, у него что-то переключилось. Впервые за практически два года семейной жизни он сказал маме: «Не отдавай меня никому, я тебя люблю и хочу быть с тобой». И Семеновы решили его оставить.

Мальчик стал спокойнее, у него появилась привязанность и доверие к родителям. Специалисты считают, что работать с такой травмой надо еще долго, но есть шанс на практически полную реабилитацию.

3. «Умственная отсталость» или «задержка развития» детей

Часто бывает, когда ребенок из детского дома не знает, не умеет или не понимает большую часть совершенно элементарных вещей, которые для его «домашних» сверстников совершенно естественны. Например, что грязную одежду не выбрасывают, а стирают, или что родители уходят на работу, приходят, на заработанные деньги покупают в магазине еду, готовят ужин — так устроены товарно-денежные отношения. Когда уже достаточно взрослый ребенок не знает, что такое времена года, все, кто не знаком со спецификой таких детей, думают: «У ребенка, мягко говоря, задержка развития или умственная отсталость».

Почему?

Это просто наследие прошлой жизни, а не органическое поражение головного мозга. В кровной семье ребенком никто не занимался, а в детском доме он просто не видел, как мама ходит на работу и покупает продукты, в столовой ему давали готовую еду, он не знает, что такое мыть посуду. Но эта задержка развития абсолютно компенсируемая, все пробелы можно быстро наверстать. И приемный родитель должен быть к этому готов.

Многим кажется, что раскачивание перед сном или просьбы вполне взрослых детей купить им бутылки с сосками — еще одно проявление умственной отсталости. Это классические последствия детского одиночества, никакого отношения к умственным способностям не имеющие. Попав в семью — естественную среду выращивания — ребенок пытается компенсировать этапы, не прожитые в раннем детстве, добирает недоданные объятия, заботу, сживается с ощущением защищенности. И если приемный родитель прошел нормальную подготовку, то такой период обычно переживается достаточно легко.

История:

Все восемь лет своей жизни Аня провела в доме-интернате. Она была «отказницей с рождения», а потенциальных усыновителей отпугивал ее диагноз — у девочки обнаружили тяжелую патологию центральной нервной системы, в результате которой Аня не могла ходить и постоянно пользовалась памперсами. Главным аргументом для ее будущей приемной мамы Ларисы стали слова сотрудников детдома: «Девочка интеллектуально сохранна».

Первые месяцы дома мама провела за консультациями: хотела понять возможности для лечения и реабилитации. Все визиты к врачам Аня переносила спокойно, никогда не плакала и не кричала.

Напрягалась Лариса из-за двух моментов. Во сне дочь постоянно сосала палец, из-за чего на нем образовалась незаживающая болячка. А дома у нее резко портилась дикция, Аня коверкала слова. Когда Лариса переспрашивала, девочка плакала, дело доходило до истерики. Наложилась и другая проблема — Лариса не могла уговорить дочь заниматься развивающими играми. Аня только раскрашивала картинки, да и то сильно «не по возрасту» (для детей 3 лет, очень простые и яркие).

Психолог не выявил у девочки отставания в развитии и каких-либо интеллектуальных нарушений и объяснил Ларисе причину такого поведения. Оказалось, дома, в семье, девочка пытается «отыграть» период раннего детства, когда она была лишена защиты и заботы мамы, прожить младенчество и получить от мамы именно то внимание, которое оказывают младенцу. Поэтому и были слишком детские занятия, сосание пальца по ночам и нарушения речи.

С Ларисой и Аней начали работать психологи: маме снимали повышенную тревожность и обучали спокойному отношению к поведению ребенка, а девочке помогали пережить травму оставленности и вернуться в возрастную норму. Через несколько месяцев ситуация нормализовалась.

4. Побеги из дома

Побеги — серьезная проблема: родители беспокоятся и за ребенка, и за себя, так как несут ответственность перед законом, но, к сожалению, для приемных детей это довольно типичная история.

Почему?

Часто повзрослевший ребенок попадает в семью после длительного пребывания в детдоме, и в семье у него возникает синдром обманутых ожиданий. К сожалению, детские дома никогда не готовили детей к попаданию в приемные семьи, и представления ребенка о семье формируются под влиянием очень специфических факторов. Взрослые, приезжающие в детские дома, — это, чаще всего, спонсоры, которые привозят подарки и устраивают праздник. И дети искренне считают, что такая жизнь у них и будет в приемных семьях — с подарками и праздниками.

И когда дома начинается обычная будничная жизнь, приемные родители накладывают какие-то рутинные обязательства — ходить в школу, делать уроки, помогать по дому, у ребенка случается отвержение, разочарование, вплоть до побега из дома в опеку или детдом со словами «Верните меня обратно».

История:

Семья Васильевых из крупного российского города решила усыновить подростка: у Ольги и Андрея уже были две кровные дочки-дошкольницы, но муж очень хотел взрослого сына. Васильевы прошли курс в школе приемных родителей, и вскоре в их семье появился Саша. Ему было 14 лет.

В детдоме про него говорили «двоечник и хулиган», но, попав в семью, Саша стал учиться на 4 и 5, не прогуливал уроки, помогал родителям с младшими детьми, ходил с отцом на рыбалку — казалось бы, все идеально. А спустя год он сбежал из дома.

Возвращал в семью его сначала детдом, потом, во второй побег, уже органы опеки. Но Саша твердил: «Надоело ходить в школу, учиться, что-то делать по хозяйству. Хочу на свободу в детдом». Однажды он на сутки заперся в своей комнате и не открывал дверь. Тогда родители обратились за помощью к психологу.

И хотя в той ситуации Васильевы были терпеливо настроены, к сожалению, с детьми из детских домов недостаточно «все делать правильно» и «просто их любить».

Весь следующий год с Сашей работали психологи. Сейчас ему 16 лет, поступил в колледж. А Ольга с Андреем взяли под опеку еще двоих детей: 10-летнего мальчика и девочку-подростка. Они очень воодушевились, потому что справились, и поняли, что при поддержке смогут воспитать и других детей.

5. Воровство

Воровство — это тоже очень частая история у детей-сирот, и причин такого поведения может быть очень много, в каждом случае надо разбираться индивидуально. Но воровство — это в любом случае не проявление плохой генетики, на что обычно указывают неподготовленные люди.

Почему?

Самое очевидное и частое объяснение просто — ребенок не знаком с понятием собственности. В детдоме — коллективное воспитание, все вещи казенные. Дети не понимают, что есть мои вещи, а есть не мои. И, к сожалению, привить это понятие быстро невозможно. Ни один воспитательный процесс никогда не ограничивается одним объяснением. Сказать, что воровать нельзя, мало, — ребенок продолжит это делать, и лишь постепенно он начнет понимать, что чужая собственность неприкосновенна.

Кроме того, воровство и вообще всякое нарочито неправильное поведение — «мама говорит «не воруй», а я буду воровать, мама говорит «не дерись», я буду драться, мама говорит «не хами учителю», а я буду хамить» — объясняется тем, что, попав в семью, ребенок не утрачивает сиротскую тревожность: если один раз взрослые люди его предали, то почему это не может случиться и во второй раз? И ребенок постоянно провоцирует родителей: «А такого меня не сдашь обратно? А такого меня будешь любить?»

Но это все — провокация от тревожности, от внутренней неуверенности в том, что тебя можно любить просто так, а не потому что ты ведешь себя определенным образом.

История:

Детский сад для 8-летних близнецов Наташи и Светы старалась заменять их приемная мама Елена — она не работала и водила девочек к дефектологу и в танцевальную студию. И ее труды не прошли даром — приемные дочки прошли отбор в гимназию. Но в первые же недели учебы случилось непредвиденное. Сначала Елена обнаружила у дочерей в пеналах ластики, которых она не покупала. Тогда девочки сказали, что им подарила одноклассница. Затем дома появились незнакомые ручки, а после этого Воробьевы обнаружили, что девочки покупают себе в школьном буфете еду на неизвестные деньги. При этом дети всегда объясняли происходящее.

А однажды позвонила мама одноклассника и сказала, что после празднования дня рождения мальчик не досчитался одного из подарков — Воробьевы нашли его у близнецов.

Тогда родители попытались объяснить девочкам, что «воровство недопустимо, что никогда и ни при каких обстоятельствах нельзя брать чужое». Не помогали и наказания в виде лишения мультиков на ночь. Родственники говорили: «Это генетика», в школе злились и не понимали.

В течение полугода с девочками работал психолог, в школе же специалисты попросили набраться терпения и объяснили, что это частая история у детей из детдома. Постепенно близнецы научились различать понятия «мое» и «чужое», а также говорить о своих желаниях родителям. Сейчас Наташа и Света учатся уже в третьем классе, семья уверяет — все хорошо.

Фонд «Правмир» открыл сбор на совместный проект Центра поддержки приемных семей «Найди семью» и Ассоциации приемных родителей Санкт-Петербурга под названием «Родительские каникулы». В рамках программы «Родительские каникулы» родителям оказывается помощь в преодолении кризисных явлений, возникающих в приемных семьях, а также ведется работа с целью предотвращения возвратов приемных детей.