Содержание книги дины рубиной синдром петрушки

Сюжет действа, судя по визгливым выкрикам кукол и ответному смеху в зале, был веселый и назидательный, но Петя видел, что куклы прикидываются и что сами они, их тайная жизнь гораздо значительнее того, что на ширме происходит.

Если что-то не вполне съедобное завернуть в красивую обертку, станет ли оно настоящей конфеткой?

Ладно, усложним задачу, чтобы ответ не казался очевидным. Что если этого несъедобного всего 10 граммов, оно залито сверху толстым слоем качественного швейцарского шоколада и посыпано вкусными орешками, тогда как?

С романом Рубиной у меня именно такая моральная проблема. В нём есть толстый вкусный слой, многое собой прикрывающий и чем-то, безусловно, ценный, но в самой глубине, подо всей аппетитной маскировкой, скрывается абсолютно несъедобный для меня жанр – классическая российская чернуха.

Противоположности, как известно, притягиваются, а если кто-то слишком круто заберет вправо, то рискует оказаться слева – провернётся.

Поэтому последующие вкусности будут в отзыве соседствовать с неаппетитностями. Свет и Тьма, битва Бобра с Козлом и всё такое.

Вкусное номер раз – мир кукол и кукловодов

Главный герой книги, Пётр Уксусов, он же Мартын, он же Петрушка, с детства занимается куклами. Он их мастерит, он их “водит” по сцене во время спектаклей и уличных выступлений, он ими живет. В 8 лет судьба сводит его с увлеченным кукольником, который за несколько лет обучает его основам ремесла. Подробные описания изготовления реквизита и работы с ним (в т.ч. за ширмой провинциального театра) прилагаются.

Похоже, Рубина немало времени потратила на сбор материала – текст изобилует массой интересных деталей, которые простому человеку просто неизвестны. Кукол я люблю, сама когда-то шила и понимаю, что действо это в чём-то действительно почти мистическое, поэтому читать было очень интересно.

Осторожно – неаппетитность! Большое количество узкоспециализированных подробностей наверняка кому-то может показаться скучным.

Кадр из сериала “Синдром Петрушки” (2015). В главной роли – Евгений Миронов

Вкусное номер два – волшебные описания природы и городских ландшафтов

Изобилующее флешбэками действие романа происходит попеременно в Иерусалиме и Праге, на Сахалине и во Львове. Для каждого города Рубина находит потрясающе живые, ароматные слова, рисующие превосходную картинку описываемого ею места. Читая её строки, хочется вскочить с дивана, снять с карточки последние деньги, наскоро покидать в чемодан самое необходимое и, не откладывая, рвануть Туда, бродить по тем самым улочкам, разглядывать те самые здания, искать на стенах те самые изображения и барельефы.

… заваленная снегом, волшебно освещенная гроздьями театральных фонарей Прага – это особый жанр: смесь балета со сновидением в сопровождении стойкого запаха жареных шпикачек.

Осторожно – неаппетитность! Когда автор примерно в том же стиле начинает описывать людей, их речь и события, получается нечто не вполне адекватное реальности (даже особой, кукольной, какую нам тут выстраивают на протяжении всех четырех сотен страниц текста). Более того, в такие моменты Рубина опасно приближается к стилю повествования Макса Фрая, а там уже, простите, не сочная речь, а полнейшее словоблудие.

Кадр из сериала “Синдром Петрушки”. В роли Лизы – Чулпан Хаматова

Вкусное номер три – сложные, неоднозначные персонажи

Будущий кукольник Петя в 8 лет утащил из коляски годовалую девочку с огненными волосами, решив, что она будет его главной куклой. Многие годы они с Лизой растворялись друг в друге и мучили(сь) одновременно, неистовствовали и вынужденно разлучались, рожали и хоронили ребенка, любили и ненавидели. Не умели только одного – жить самодостаточно, вне рамок собственного кукольного мира.

Картина с каждой стороны дополняется несколькими красочными штрихами. У Пети – львовская бабушка, а у Лизы – покончившая с собой мать и невесть с чего пустившаяся в бега тётка. Драчливый инвалид-отец и похотливый мудак, женщины-терпилы и женщины, попытавшиеся взять судьбу в свои руки, семейные тайны и фамильные предания, легенды о Холокосте и еврейских проклятиях, бытовуха израильской психиатрички и российского полунищенского существования – вброшенных авторов в это густое варево ингредиентов хватило бы и на несколько романов.

Осторожно – неаппетитность! По мере чтения, с увеличением числа наворотов семейных трагедий, отлично начинавшаяся история всё больше скатывается в нарочитый, закрученный на потребу публике фарс. Да, “кукольность” (читай – театральность) всего показанного здесь неоднократно подчеркивается, но финал при таком замахе оставляет неприлично много вопросов. Гора родила мышь, а истерзанные души главных героев успокоились как-то уж слишком мелочно и неожиданно.

Кукла Корчмарь играет в сюжете не последнюю роль. Он тоже трикстер

Вкусное номер четыре – всеохватная идея трикстера

Не, не, он не плохой и не хороший. Не ест живы и не ест мартвы! Он такой персонаж… Мораль и честь – это не про него. Понимаешь, он – ТРИКСТЕР! Это такое вечное существо из подземного мира. Он плут, разрушитель… Все ему дозволено: и с неба, и из-под жеми. И ему много тысёнц лят.

Трикстеры тут повсюду – в них играют, ими играют, они играют. Все тут не просто люди-куклы, но и плуты-обманщики. Раздают обещания и тут же их нарушают, ищут себе послушных марионеток и сами с радостью ими же и становятся.

Осторожно – неаппетитность! От градуса экспрессии всей этой братии порой становится неуютно. Даже у самой фарсовой кукольной истории, кажется, должна быть идея и/ или мораль. Здесь финал рушит любые предположения относительно понимания произошедшего. Свести всё к сложным взаимоотношениям двоих псевдовлюбленных людей (настоящей любовью такое назвать, увы, невозможно), повторюсь, выглядит слишком просто. Сладкое и обоюдное схождение с ума? Нет уж, увольте!

Фото взято с сайта ruskino.ru

Вкусное номер пять – камео автора

Когда главный герой отправляется за консультацией к некому профессору Ратту, тот весело сообщает, что “на днях подарил одной писательнице эпиграф для ее нового романа о сумасшедшем кукольнике”. Приведенные им слова совпадают с эпиграфом “Синдрома Петрушки”.

Профессор гордится собственной находкой, “если, конечно, дама не испаскудит своим романом мой чудесный эпиграф”.

Осторожно – неаппетитность! И снова возникает мысль о фарсе. Идея тщательно выстроенного в формате кукольного представления повествования разбивается от столь грубого столкновения с реальным миром. Да, это забавно. Но стоило ли втягивать себя внутрь текста, если это помешало восприятию? Не попахивает ли такое “искусство ради искусства” самолюбованием?

Мне и сейчас при каждой встрече хочется сразу всучить ему в руки какую-нибудь куклу, чтобы вместо отчужденной маски увидеть его настоящее лицо.

Приятного вам шелеста страниц!

Всем привет!

Сегодня будет очень нехарактерный для меня обзор в плане выбора произведения, которое я читала последнюю неделю. Объясню почему.

Я в принципе очень осторожно отношусь к современным русским авторам и редко беру их произведения в руки, но, захотелось внести новенького в свою литературную рутину и, наконец, почитать не переводную литературу, а русскую. Даже подумываю ввести рубрику, где буду рассказывать вам именно об отечественной литературе. И первым в моих руках оказался роман Дины Рубиной “Синдром Петрушки”. И после огромное количества прочитанной переводной литературы я испытала на себе эффект взорвавшейся бомбы (в переносном смысле, конечно же). Но давайте обо всем по порядку.

Дина Рубина – популярный современный прозаик, пишет свои произведения на русском языке. Романы её переведены на английский, болгарский, польский, немецкий языки и иврит. Родилась Рубина в 1953 г. в Ташкенте в семье художника и учительницы истории. Несмотря на то, что Дина с успехом закончила ташкентскую консерваторию и преподавала в Институте культуры, она не стала связывать свою жизнь с музыкой и довольно рано начала писать. В 1971 году были опубликованы первые юношеские рассказы писательницы на страницах журнала “Юность”. И это стало началом огромной интереснейшей писательской истории Рубиной. На счету у писательницы более 5 крупных литературных премий, авторство трех вариантов “Тотального диктанта”, киносценарии, и, конечно же, огромное количество оцененных и любимых читателями повестей и романов.

Но, давайте вернемся к “Синдрому петрушки”, ведь статья именно о нем, об одном из самых известных “больших” романов Дины Рубиной.

Как говорит нам аннотация, в этом романе автор совершила невозможное, соединив воедино три абсолютно различных по сути своей жанра: готический роман о куклах и кукольниках, семейный детектив и психологическая драма. В книге описана жизнь и судьба двух людей, встретившихся еще в детстве, болезненно и невообразимо сильно привязанных друг к другу. Так сильно, что это причиняет боль. Но в тоже время между ними всегда будет его вторая (но не по значимости) страсть – марионетки. Роман является заключительной книгой трилогии, в которую вошли книги “Почерк Леонардо” и “Белая голубка Кордовы”. Но я могу со всей ответственностью заявить, что роман является абсолютно обособленным и его можно читать отдельно.

Сама Рубина призналась, что “Синдром петрушки” – самое тяжелое её творение. Писательница говорила, что никак не могла “проникнуть” в главного героя Петю и понять его, ведь он очень трагическая личность. Но в тоже время, найдя подход, Дина Ильинична стала очень остро чувствовать созданного ей героя и сопереживать ему.

Читала я роман довольно долго, объясню почему. У меня создавалось впечатление, что я бреду по картинной галерее, рассматривая потрясающей красоты полотна маслом (настолько же яркими и сочными были многочисленные описания Рубиной), которые объединены общей историей, тайной. Сама эта история невероятно интересная и продуманная, но порой мне приходилось буквально прорываться сквозь красоту описаний, метафор и речевых оборотов, чтобы не потерять ту тонкую нить повествования, что ведет меня к развязке основного сюжета. От художественности текста просто бегут мурашки по спине. Главные герои настолько сложны и многогранны, что даже после прочтения остается ощущение, что в душу им ты так заглянуть и не смог.

Но после прочтения книги у меня остался огромнейший негативный осадок. Нет. Даже не так. Осталось огромное чувство опустошенности и грусти. И уже спустя несколько дней я осознала: ведь это отличительная черта классической русской литературы – трагедия (привет Достоевскому!) и это очень ценно, что сейчас есть писатели, которых вполне можно назвать новыми российскими классиками. Ценно, что они смогли сохранить ту “изюминку”, ту “душу” и идейность, которую веками дарили нам великие писатели.

Одним словом, подводя итог – это книга дарит невероятное наслаждение и в тоже время опустошение. Но её нужно прочесть. Внимательно, медленно, вдумчиво.

Моя оценка: 9 из 10 за невероятную художественность языка.

Желаю вам красоты вокруг и внутри,

Ваша Перепелка 😉